Он подхватил двустволку и метнулся в лес, туда, где они с Полиной катались по примятой траве, исступленно вбирая в себя любовные ласки. На секунду застыл, озираясь, затем рванулся с места и побежал по спирали, напряженно вглядываясь в кусты, в мох, в корни деревьев и стелющиеся по земле еловые лапы. Пытать следы Паша Коробов учился с детства, пять минут спустя он нашел то место, где стоял Денис, наблюдая за их с Полиной занятием. Паша шумно выдохнул, мобилизовался и, подобно охотничьему псу, пошел по следу. Пересек подлесок, добрался до подножия гряды, с минуту метался, отыскивая потерявшийся след, нашел и в удивлении заморгал на солнце. След уходил вверх, к перевалу, одолеть который в одиночку этот столичный задохлик никак не мог, а значит, прятался где-нибудь неподалеку, если только…

Пашу Коробова пробрал страх. Если недоносок, не дай бог, гробанулся, с Паши спросят. Так спросят, что мало ему не покажется. О солидном прибытке от туристских походов можно будет забыть. Хорошо, если не затаскают.

– Вот дурак-то, – выругался вслух Паша. Было бы из-за чего свинтить. Из-за бабы, мало их, что ли, на свете. – Денька! – заорал, сложив ладони рупором, Коробов. – Денька, сучий ты сын!

Ответило только эхо. Теперь Паша перепугался не на шутку. Стиснув зубы, он бросился вверх по склону.

– Денька, пес тебя побери! – орал он на ходу. – Хорош прятаться, выходи, сука!

Подъем становился все круче, узкая, едва видимая тропа петляла между нагромождениями камней. Внезапно в дюжине шагов прямо по ходу мелькнуло что-то, на мгновение застило солнце и скрылось в расщелине.

Вот он, гаденыш, обрадованно понял Паша. Ну и накостыляет же он сейчас этому недоумку. Коробов в три прыжка покрыл расстояние до преграждающего вход в расщелину валуна, и…

Страх рванул за сердце. Паша споткнулся и лишь чудом удержал равновесие. Бородатый мужик в черном стоял перед ним, лохматый, всклокоченный, с перекошенным щербатым ртом.

– Ты кто? – выдохнул Паша. – Ты чего здесь?

Мужик повел плечами, хмыкнул Коробову в лицо.

– Я-то? – басовито переспросил он. – Я здесь случаюсь.

– Ч-что? – не понял Паша. – Ч-что делаешь?

– Случаюсь, – повторил мужик медленно. – Я – твой случай.

– К-какой еще случай? Несчастный, что ль?

Мужик хохотнул.

– Ты сам это сказал.

Паша усилием воли унял страх. Прищурился, разглядывая собеседника. Здоровый, конечно, детина, и взгляд у него поганый, но Коробову приходилось справляться и не с такими.

– Несчастный случай, значит? – процедил Паша. – А ну, пошел вон! Что, не понял? Пошел отсюда, я сказал!

Мужик не сдвинулся с места, и тогда Паша качнулся вправо и с маху нанес удар кулаком в лицо. И отпрянул в ужасе – удар не причинил бородатому никакого вреда – кулак прошел сквозь него, словно никакого мужика и в помине здесь не было.

– Дурень ты, – сказал, словно сплюнул, бородач. – Пустобрех. Штафирка.

Коробов сорвал с плеча двустволку, вскинул и, не целясь, всадил мужику в брюхо из обоих стволов. Тот даже не шелохнулся, и Паша в ужасе попятился от него, ружье ходуном заходило в трясущихся руках.

– Слабак, – бросил вслед бородатый. – Тряпка. Подыхай уж, что ли.

Паша споткнулся, двустволка вылетела из рук, зазвенела о камни и сорвалась в пропасть. Секунду Паша, балансируя на краю обрыва, пытался восстановить равновесие, затем колени у него подломились, и Коробов спиной вперед полетел за ружьем вслед.

Распластавшись на краю обрыва, Полина долго смотрела вниз, туда, где скорчилось на алых от крови камнях изломанное тело ее недавнего любовника. Затем обернулась к застывшему за спиной Толику.

– Спускаться нет смысла, – устало бросила девушка. – Он мертв. Уходим.

Они вернулись к палатке. Полина прикрикнула на принявшегося причитать Горемыкина и попыталась сосредоточиться. Куда исчез Денис, неизвестно. Жив ли он еще – тоже.

«Лучше, если мертв, – цинично подумала Полина. – Топать полторы сотни километров рядом с безутешным обманутым женихом и выслушивать его стенания и реприманды – удовольствие то еще. Да и не до Дениса сейчас – самой бы выпутаться».

– Ждем до завтра, – решила она. – Если к утру не появится – уходим.

– Как же так, деточка? – ахнул сердобольный Горемыкин. – Ведь мальчик мог попросту заблудиться.

– Хочешь его поискать? – язвительно осведомилась Полина. – Валяй, Кеша, ищи. Тайга большая. Только ждать вас двоих никто не будет.

Горемыкин притих. До трех пополудни Полина с Толиком, скупо обмениваясь словами, прокладывали маршрут по карте. Толстая Зинка попыталась было определиться на местности с помощью принадлежавшего покойному Паше навигатора, но за отсутствием навыков вскоре сдалась и ожесточенно запихала навигатор обратно в рюкзак.

– В общем, так, – подытожила Полина. – Компасы у всех есть. Карта есть. Все лишнее бросим, пойдем налегке. Пять дней, максимум шесть. Есть возражения?

Все промолчали – походило на то, что главенство Полины приняли безоговорочно.

Едва стемнело, наскоро развели костер, расселись вокруг, молчаливые, хмурые. Ужинали также молча – даже Горемыкин против обыкновения не раскрывал рта.

Полина, ссутулившись, глядела на потрескивавшие в костре сучья. Разбойничьи посвистывал в подлеске ветер, холодным укором пялилась с неба ущербная луна. Полина безуспешно пыталась унять дрожь. Было скверно: поход неожиданно обернулся трагедией. Один покойник и один пропавший без вести. Остальным предстояло выживать.

– Хворосту подбрось, – справившись, наконец, с дрожью, велела Полина Толику. – Дежурить будем…

Она осеклась, вскрикнула, шатнулась в сторону и в страхе застыла. За Зинкиной спиной стоял, скрестив на груди руки, бородатый мужик с перекошенным ртом и недобрым взглядом.

– В-вы кто? – запинаясь, выдохнул Горемыкин.

Мужик обогнул вытаращившую в ужасе глаза Зинку и ступил в костер. Языки пламени лизнули черный, до земли, балахон, который почему-то не загорелся.

– Хорошо, – сказал бородач. – Тепло, сытно.

– Вы откуда? – пролепетал Горемыкин. – Вы здешний? Живете здесь?

Мужик хмыкнул.

– Не живу, – буркнул он. – Я здесь случаюсь.

– В к-каком смысле?

– В прямом. Я – ваш случай. Один на всех.

– Несчастный случай? – истерично взвизгнула Полина.

Мужик хохотнул.

– Ты это сказала, не я.

Разметав сноп искр, он шагнул прочь из костра и исчез, растворился в темноте.

Ночью почти не спали, а едва занялся рассвет, принялись собираться. О пропавшем Денисе никто больше не поминал, четверым оставшимся стало не до него. До обеда, нервно озираясь по сторонам, шагали на юг. Наскоро перекусили всухомятку и двинулись дальше.

«Ничего, – думала Полина, перебираясь по камням через узкий извилистый ручей. – Обойдется. Главное – поскорее убраться из этих мест с сумасшедшим бородачом и его идиотскими шутками. Не станет же он преследовать, а если даже станет, то и черт с ним, вчетвером как-нибудь отобьемся. Добраться бы до жилых мест, потом