— Магистр Талио, — его голос был сухим, скрипучим, как ржавые петли. — Вы являетесь ко мне без приглашения. В мой дом. В час смятения. Объяснитесь быстро. Мое время дорого.

Вир слегка склонил голову, на грани учтивости.

— Ваша светлость. Я здесь, чтобы предложить вам выход из той ловушки, в которую вы сами себя загнали.

Глаза Дрейкфорда сузились. Пальцы сжали цепь так, что костяшки побелели.

— Вы позволяете себе слишком много, лейтарец.

— Я позволяю себе ровно столько, сколько требуется, чтобы спасти остатки вашей власти, — парировал Вир. — У вас в камере сидит Антиквар. Ересиарх чернокнижия, устроивший погром в соборе. Вы захватили его первым, опередив маркиза Ноктурна. Поздравляю. Главный приз ваш.

Он сделал паузу, давая словам достигнуть цели.

— Но этот приз — подкоп под стены вашей цитадели. Егеря пойдут на штурм, и ваша стража, сколько бы ее ни было, не устоит против всего города, взбудораженного святотатством.

Вир прошелся вдоль стола, продолжил.

— И вы не можете выдать ересиарха — ибо тогда окончательно потеряете лицо. Особенно — в свете последних провалов. Не можете оставить — тогда вас сомнут. А сам пленник, я подозреваю, хранит гордое молчание.

По лицу Дрейкфорда пробежала судорога.

— Он ни слова не говорит, — свистящим хрипом признал герцог. — Ни угрозы, ни посулы на него не действуют. Здесь нужно время.

— А его у вас нет, — мягко сказал Вир. — Поэтому, его либо убьют егеря госпожи Траувен, сделав мучеником и развязав ей руки…, либо, по-моему мнению, он станет частью ритуала, — соврал Вир на голубом глазу. — Прямо в вашей башне. В любом случае, вы проигрываете.

— Что вам нужно? — отрезал Дрейкфорд, его терпение было на исходе.

— Две вещи. Во-первых, официальное разрешение на посещение цеха Стеллитариев. Мне нужно выяснить их роль в этой игре.

Герцог мотнул головой, будто отмахиваясь от назойливой мухи.

— Гильдия зеркал? Пустяки. Хорошо, вам дадут адрес и пропуск. Но он должен быть завизирован вашим непосредственным начальником. Ректором Вальтером Лоренцом.

— Во-вторых, — Вир сделал шаг вперед. Оба телохранителя инстинктивно напряглись. — Вы отдадите Тенебриса Вектора университету. Мистикам. Мне.

— Бесполезно! — вспыхнул старик. — Какой мне с этого прок!

— Так вы сохраните лицо. Прекратите торговаться, — стальным голосом произнес Вир. — Дайте нам уйти через потайной ход, — он обвел рукой пространство перед собой. — Уверен, он здесь есть и не один. А потом играйте в дипломатию с госпожой Траувен.

Вир поймал взгляд герцога, весомо добавил.

— Вы не убедите ее, что Антиквара здесь нет. Поддайтесь, пусть егеря пробьются в тюрьму. Преодолевая сопротивление, с легкой кровью… Тогда в последствии, вы сможете обвинить совет города в превышении полномочий.

Дрейкфорд замер. Его взгляд метался между гобеленами, взвешивая и оценивая риски. Он был параноиком, но не дураком.

— Вы будете под наблюдением, — просипел он наконец. — Отряд стражи пойдет с вами под видом частных охранников. Если ваша затея выгорит — мой вклад будет неоспорим. Если нет — я никого не отправлял. Это понятно?

— Как божий день, — ядовито улыбнулся Вир. — С вами приятно иметь дело.

— Что ж, — герцог резко развернулся, его плащ взметнулся. — Тогда не будем терять времени. Проводите магистра к заключенному.

Глава 46

Ветер гулял по внутреннему двору Конуры, сдувая снег с покатых крыш. Тяжелые, свинцовые тучи неслись по небу с неестественной, зловещей скоростью. Каменные стены кишели стражниками — серые плащи бегали, кричали, таскали по лестницам башенные щиты и рундуки с арбалетными болтами.

Снаружи, со стороны городских кварталов, словно отдаленный гул прибоя, доносилась строевая песня егерей. Ритмичная, жесткая, поднимающая боевой дух.

Вир, широко шагая, пересекал внутренний двор, опираясь на багор. Рядом семенил Стефан, нервно поправляя на себе портупею.

Вир не выдержал.

— И зачем ты это прицепил? — буркнул он. — Кидать ножи все равно не умеешь.

— Это… память, — упрямо ответил школяр. — А кидать… я тренируюсь, — он помедлил, скосил глаза. — Мастер, вы считаете, что Антиквар заговорит?

— Думаю, у них под замком ряженный, — ответил Вир. — И хочу убедиться в этом лично.

— То есть, вы не планируете вытаскивать его из тюрьмы?

— А зачем? Проверим теорию и отправимся в цех Стеллитариев.

— Но герцог же поймет, что вы его обманули.

— Это пустяк. Дрейкфорду будет не до нас, ему не дадут скучать егеря Марты.

У массивных, обновленных листовым железом, ворот тюремного блока их уже ждал провожатый. Одноногий сержант, опиравшийся на деревяшку. Прислушиваясь, он беспокойно переминался с ноги на протез, заставляя тот мерно поскрипывать. На его объемистом животе висела связка ключей — таких огромных и древних, что, казалось, ими можно было отпирать врата в иные миры.

Вир насмешливо окинул его взглядом.

— Смотрю — ворота поменяли и замки. Ну что, Бойл, опять вниз? На пятый уровень?

Девин сплюнул, его одутловатое лицо покрылось испариной.

— Типун тебе на язык, мистик. В этот раз только до второго. Провожу вас до заключенного, потом передам отряду сопровождения. Они… э… скоро будут, переодеваются в штатское.

Вир наклонился к нему, понизил голос.

— Ты мне должен, сержант. И сегодня — отличный день для расплаты.

Бойл сжал губы, кивнул — коротко, обреченно. Повел за собой.

Их путь пролегал через лабиринт сырых коридоров, затем — по узкой винтовой лестнице. Сразу на второй уровень, где, как помнил Вир, содержались «платные» заключенные.

У одной из дверей стоял караул из двух стражников с фонарями. Бойл, громыхая, подобрал ключ. Скрип железа прозвучал оглушительно громко. Охранники вошли первыми, освещая путь.

Вир переступил порог. Он был готов ко всему. Но не к тому, что увидел.

Все его теории, все догадки о «ряженном» разбились в прах в одно мгновение. Ему не понадобились ритуалы или сложные заклятья. Чутье, отточенное годами, и опыт Верховного Магистра кричали одно — перед ним настоящий ересиарх.

Тот самый Антиквар, державший в страхе целый город.

Тенебрис Вектор выглядел неважно. Облаченный в потрепанный темно-зеленый камзол, он сидел на узкой койке, прислонившись к стене. И в этой позе читалась надломленность, перенапряжение. Лицо бледное, высушенное, будто из него выкачали не только кровь, но и саму жизнь. Тонкие губы были искусаны, обескровлены. Глаза, предположительно серого оттенка, теперь будто выцвели, потускнели, но в их глубине еще горел нездоровый, лихорадочный блеск. Темно-русые волосы превратились в седые, будто присыпанные снегом.

Он был на грани. Не смерти — растворения. Его личность расплылась лужей воска под пламенем чужой воли. Остался лишь огарок, готовый потухнуть в любой момент.

Желая подтвердить предположение, Вир поманил школяра.