Тетка Тома покосилась на нее с каким-то виноватым выражением на лице. Даже свиной пятачок задрожал. Но ничего не сказала.

Ей бы уже тогда насторожиться, но Соне хватало своих проблем — незадолго до этого, едва дождавшись обеденного перерыва, она подхватила сумку и отправилась в социальный центр. Телефона у Миши не было, да и полиция наверняка там уже побывала, но у нее теплилась надежда, что удастся узнать что-нибудь от сотрудников.

— И вы туда же! — всплеснула руками сидевшая в каморке с гордой надписью «администратор» девушка. Она была человеком. — Вчера уже приходили, перебудили мне жильцов, еще раз вам повторяю — нет у нас его! Две недели уже не появлялся! Наврал, поди, что память потерял, а сам присматривался, ходил по городу!

По спине словно мокрым пером провели. Нет. А как же… Он же говорил…

Соня почувствовала себя полной дурой. Все-таки она совсем не разбирается в мужчинах. Кормила, даже ночевать оставила… Дура и есть!

Непонятно было одно — зачем потребовалось врать и где Миша жил все это время? А может… Может действительно, и память у него не пропадала? И зачем он так хотел попасть в ее дом⁈

На ватных ногах она выволокла себя в душный июльский полдень. Солнце, пробиваясь через пелену поднявшегося после недавних дождей марева, палило нещадно, парило — футболка мгновенно стала влажной от пота или от страха, душившего ее со вчерашнего дня, дышалось с трудом, словно через мокрую подушку. Улица словно вымерла, когда Соня на негнущихся ногах побрела по обочине, мечтая только о том, чтобы вся эта история, наконец, закончилась. Если и были у нее способности бабушки, сейчас они явно спали.

— Софья Алексеевна? — когда рядом притормозил катафалк, так тихо, что даже сухие листья вдоль дороги не шелохнулись, она даже не удивилась. Вряд ли этот день мог быть еще хуже.

— Идите к лешему, прошу вас, — с чувством сказала она куда-то в темные глубины опустившегося тонированного стекла. Из салона веяло заманчивой прохладой, только вот плесневелый душок отбивал всю охоту приобщиться. — А попробуете затащить силой, я так заору, что мало не покажется. Народ у нас нынче нервный, не надо портить репутацию.

Катафалк на черепашьей скорости двинулся следом. Из машины так никто и не вышел.

— Я слышал, вы говорили с Марком, — Мирча Владович, наверное, обладал еще и даром чревовещателя, потому что голос раздавался будто под самым ухом и Соня нервно оглянулась, чтобы убедиться, что это не так. И на всякий случай отошла подальше от дороги, передвигаясь в узкой полосе тени вдоль домов. По тротуару летели белые клубы тополиного пуха.

— Говорила, — не то чтобы ей хотелось разговаривать с упырем, но раз уж влезла во всю эту историю, придется выслушать обе стороны.

— Могу я узнать о результатах? — послышалось или в его голосе действительно промелькнула надежда?

— А вы как думаете? — Соня даже остановилась. Тротуар заканчивался перекрестком, а дальше уходил от дороги в сторону площади. Вряд ли Мирча выйдет из машины в такое пекло. — Марк считает вас гнусным упырем, манипулятором и убийцей. — Она покосилась в сторону машины, но оттуда не доносилось ни звука. — И с этим сложно поспорить. По крайней мере, по первым двум пунктам я с ним полностью согласна.

Из катафалка донесся смешок:

— Ну так дайте мне возможность изменить ваше мнение. Садитесь, поговорим.

— Хватит, наговорилась уже… — пробормотала Соня и двинулась дальше, на площадь, избавляясь от неприятного собеседника. Вот еще загадка — если Мирча и впрямь невиновен, почему бы так и не сказать? Нет, ему словно нравится дразнить собак.

Ей не хотелось идти по самому солнцепеку и Соня быстро свернула в парк, рассчитывая выйти тропинкой уже в Нижнем городе. Заодно и меньше лишних глаз. К сожалению, этому не суждено было сбыться. Едва она шагнула в тень, как с ближайшей лавочки поднялась щуплая знакомая фигурка.

— Ну как? — Борис явно ждал ее и наблюдал издалека. На голове у него красовалась комичная черная шляпа с широкими полями, закрывающими бледное лицо. — Поговорили?

— Так это ты отца ко мне отправил? — догадалась Соня.

— Вы же обещали помочь, — насупился упыренок и засеменил следом.

— Послушай, это просто смешно! — всплеснула она руками. — Этим должны заниматься не мы! Ну, есть же у вас какой-нибудь суд, в конце концов…

— Есть, — сник мальчик. — Папа.

— Черт знает что, — выругалась Соня и вздохнула, останавливаясь на краю парка. Ей было жалко Бориса, пусть уж лучше сидит в теньке. — Боря, Марину убили, ты понимаешь? Человека! Это… Я не думаю, что смогу вам со всем этим помочь. Я не знаю как! Тем более, может быть, теперь все закончится. Илья считает, что это был Миша. Его найдут и…

— Вы в это верите? — парень даже подпрыгнул от возмущения. — Он человек! Я его…эээ… обнюхал.

Хорошо хоть, не попробовал! Не зная, чем еще помочь, Соня оставила упыренка в парке и вернулась на работу, погруженная в невеселые мысли. Ей было жаль и Бориса и Мотю и, страшно сказать, она даже сочувствовала Мирче с Левиным. Но с нее хватит. Она не была детективом и окончательно запуталась в сложных отношениях между существами, ее столько раз обманули, что, казалось, никто из ее окружения ни разу не сказал правды. Как здесь разобраться? Даже бабушка и та что-то скрывала!

— Здрасьте! — Мотя явился аккурат к окончанию рабочего дня. Причем было такое ощущение, что он уже давно просиживал штаны на парадном крыльце — земля была полукругом усыпана шелухой от семечек.

— А ты что здесь делаешь? — вздохнула Соня, запирая дверь.

— Охраняю, — важно заявил Матвей. — Мы с Дракулой решили, что за вами того, приглядывать надо.

Они с Дракулой решили!

— А Боря где? — она тактично не стала называть мальчика Дракулой.

— За папой присматривает, — обтекаемо ответил Мотя, приноравливаясь к ее шагу. — Они у тетки Томы собрались. Илья дядю Мишу арестовал.

— Что⁈ — подпрыгнула Соня. — Когда?

— Пару часов назад, —