И вот он показался. Дом. Небогатый, но крепкий. Приютившийся на самой опушке, где лесные деревья великаны почти касались крыши своими лапами-ветвями. Построен из толстых, потемневших от времени бревен, плотно пригнанных друг к другу. Крыша – из темного дранка, местами поросшая мхом, но целая, без прорех.

Одно окно, приземистое и широкое, второе поменьше, было на боковой стене. Дверь – дубовая, массивная, с кованой скобой вместо ручки. Перед домом – небольшая, ухоженная полянка, огороженная невысоким плетнем. Росли какие-то кустики, грядки с зеленью. Чуть поодаль – загон, пустующий сейчас.

- Вот и пришли, – выдохнула Тея, указывая подбородком на дом. – Помоги занести.

Мы внесли Карела внутрь. Воздух в сенях ударил в нос густым, сложным букетом. Сушеные травы, висящие пучками под потолком: мята, зверобой, душица, что-то горькое, похожее на полынь. Пахло дымом из печи, воском, древесиной.

Основная комната была небольшой, но удивительно уютной. Глинобитная печь занимала угол. Стол, грубо сколоченный, но крепкий. Несколько табуретов. Полки, ломящиеся от глиняных горшков, склянок, свертков с сушеными кореньями и листьями. На стенах – плетеные корзины, еще больше трав. Уголок у окна был отдан под что-то вроде рабочего места травницы: ступка с пестиком, ножички, дощечки для резки. Везде – чистота, бедность, но не убожество. Порядок. И этот непередаваемый дух трав, пропитавший каждую щель. На широкой лавке у стены мы уложили пастуха.

Тея сразу же засуетилась. «Воды! Надо вскипятить.» – бросила она, уже хватая черпак и направляясь к деревянному ушату в углу. Ее движения были резкими, деловитыми. Весь ее вид говорил: «Паника позади, теперь работа». Она затопила печь, поставила чугунный котелок с водой, потом метнулась к полкам выискивая нужные пучки трав.

Я стоял посреди комнаты, чувствуя себя нелепым, громоздким пятном в этом тесном, наполненном жизнью пространстве.

- Садись, не стой столбом, – бросила Теяна через плечо, уже толкая в котелок с закипающей водой горсть измельченных трав. Запах мгновенно усилился – горьковатый, смолистый, с нотками хвои и чего-то цветочного. – Дыру в штанах потом залатаем. Сперва его отпою.

Машинально опустился на табурет у стола. Может монстр меня слишком сильно ударил, но она словно похорошела или некоторые вещи не сразу бросаются в глаза?

Травница сняла котелок, быстро процедила настой через мелкое ситечко в глиняную кружку. Потом подошла к лавке, осторожно приподняла голову пастуха.

- Пей, – тихо, но настойчиво сказала Тея, поднося кружку к его губам. – Глотай. Это тебе поможет, Карел.

Парень застонал, его веки дрогнули. Он сделал слабый глоток, потом еще. Тея терпеливо поила его, поддерживая голову.

Усталость наваливалась, как свинцовый плащ. Но и любопытство разгоралось. Кто околдовал пастуха? Кто сделал этот амулет? Вопросы висели в воздухе, густом от травяного пара. Эта жертва колдовства выпила почти всю кружку, озираясь по сторонам с диким недоумением.

- Карел, – успокоила его девушка. – Ты в безопасности. У меня. Тея, травница, помнишь? Ты… попал в беду. Но теперь все позади. Спи.

Глаза пастуха снова закрылись. Травница вздохнула с облегчением, отошла от лавки, вытерла руки о фартук.

- Ну, – она повернулась ко мне, руки на бедрах.

А бедра-то хороши.

Ее взгляд упал на мои штаны.

Обычно я такому радуюсь. Но тут ситуация была против меня.

Уголки ее губ предательски дрогнули.

– Кажется, с жизнеобеспечением главного пострадавшего покончено. Теперь очередь второстепенных. Штаны снимай, герой.

Я поднял бровь. Усталость как рукой сняло.

- Прости? – не понял я.

- Шта-ны. Сни-май, – повторила девица явно наслаждаясь моментом. В зеленых глазах заиграл тот самый озорной огонек, что был на прощание у реки. – Или ты хочешь щеголять по городу с таким… вентиляционным отверстием? Намекающим на твою героическую, но неловкую встречу с местной фауной? - Она кивнула в сторону козла, который флегматично жевал какую-то соломинку за окном.

Я фыркнул. Дерзкая девчонка. Но… забавная. Это даже интересно. Давно мне не встречались такие, что одновременно и интерес вызывают и прибить хочется в тот же миг.

- Это, госпожа травница, боевое ранение, полученное при спасении неблагодарного копытного и его хозяйки от ужасной участи быть растерзанными. Оно заслуживает уважения, а не насмешек.

- О, конечно, – парировала Тея, уже доставая из сундучка иголку, моток крепких ниток и лоскут темной ткани. – Героический шрам на ткани. Очень пафосно. Но дырка-то от козла, Эшфорд. От козла. Это как-то снижает градус героизма, согласись? - Она подошла ближе, протягивая руку за штаниной. - Ну? Не стесняйся. Видала я мужские ноги.

Я невольно рассмеялся. Ее наглость была освежающей.

- А ты из вредных, знаешь ли? – пробормотал я, но… расстегнул пояс и снял штаны.

Ну, любуйся!

Протянул ей поврежденную одежду.

Девушка уселась напротив на другой табурет, ловко заправила нитку в иголку.

– Зашью дырку и мы квиты. - Она прикинула лоскут к прорехе, ловко орудуя иглой.

- Ничего подобного!

- А насчет спасения… спасибо, конечно. Но я бы, наверное, и сама справилась. В конце концов, это я его глаза разглядела. И амулет. - Теяна не поднимала глаз от работы, но в голосе слышалась легкая усмешка.

Ишь какая самодовольная!

- Справилась бы? – усмехнулся. – С тем монстром? Он тебя на куски разорвал бы, пока ты пыталась до него докричаться.

Игла на мгновение замерла. Девушка подняла глаза. Они были серьезными.

- Кто ты такая девчонка-травница с опушки леса, видящая то, что не видят опытные охотники за нечистью?

Мы помолчали. Только потрескивание углей в печи да ровное дыхание спящего Карела нарушали тишину. Тея ловко завязала узелок, откусила нитку.

- Готово, – девушка встряхнула штаны, протянула их мне. Заплатка сидела крепко, аккуратно, хоть и контрастировала с дорогой тканью. – Не шедевр, конечно, но дырку прикроет. И напоминать будет… - она вдруг хихикнула. - …что надо быть проворнее, когда спасаешь девиц.

Я встал, натянул штаны.

- Я был проворен как никогда. Хотя впрочем можем проверить твое проворство.

- Как-нибудь в другой раз, – усмехаясь сказала Тея, убирая иголку с нитками. – С кем-нибудь другим. – В ее глазах мелькнул лукавый огонек.

- Он очнется скоро.

Я посмотрел на пастуха, потом на свой мешок, где лежала дубовая коробочка. Веселье как-то сразу схлынуло.

- Ему нельзя здесь оставаться.

Она нахмурилась.

- Куда же ты его? Он же еле живой!

- Я знаю,