- Связи? – Девушка скрестила руки на груди, смотрела на меня с недоверием и внезапной настороженностью. – Какие связи? Кто ты вообще такой? Явился из леса в дорогом камзоле, с арбалетом на перевес.

Вздохнул, уходя от ответа. Еще бы я с ней откровенничал. Когда она сама больше выведывала, чем сообщала. Больно скрытная. Живет здесь одна на отшибе.

- Отведу его в жандармерию, – сказал коротко. – Там ему помогут. К тому же необходимо опросить его и узнать, кто с ним это сделал. - Это было близко к правде. Инквизиция редко афишировала себя напрямую. - Этот амулет, – кивнул на мешок, – это улика. Опасная улика. Пастух – свидетель. И жертва. Его нужно укрыть и допросить. А тебе… - Я посмотрел ей прямо в глаза. - Тебе лучше пока помалкивать о том, что ты видела. Понимаешь?

Травница побледнела.

- Жандармерия? - Она оглянулась на свои полки с травами, на скромный дом.

Я подошел к лавке. Карел зашевелился, застонал.

- Помоги поднять его. Пора идти.

Мы подняли Карела. Он был слаб, но мог кое-как переставлять ноги, опираясь на нас.

У двери остановился.

- Спасибо, Тея. За помощь. И за…

Я не знал, как закончить. За то, что помогла не убить человека?

- Грех на душу не взял. Хотя швея из тебя не ахти.

Она смотрела на меня где-то с полминуты. Словно что-то хотела сказать, но передумала.

- Береги себя, Эшфорд Блэкторн, – сказала она тихо. – И верни Карела его семье живым.

- Постараюсь, – пообещал я. – А ты запирай дверь крепче. Ну, и местечко ты выбрала для жилья!

Мы вышли в прохладные лесные сумерки. Я взял на себя большую часть веса Карела, направляя его шаги. В остальном пастух вроде справлялся сам. Передвигал ноги, тяжело пыхтя.

Захотелось еще раз на нее поглядеть. Я оглянулся. Тея стояла в дверях, силуэт ее тонкой фигуры вырисовывался на фоне теплого света из дома. Рядом с ней, уткнувшись мордой ей в подол, стоял козел. Она подняла руку в немом прощании.

Кивнул в ответ.

Может больше и не свидимся.

Глава 4

Эшфорд

Вечерняя Эдерния встретила нас теплым дыханием летней ночи. Воздух, еще не остывший от дневного зноя, но уже лишенный его удушливости, был напоен ароматами цветущих лип, жареных каштанов с ближайшей жаровни и печеных яблок. Тьма, мягко опустившаяся на город, не погасила его, а лишь зажгла тысячами огней. Фонари на кованых цепях отбрасывали на брусчатку главных улиц золотистые круги света, в которых кружили мотыльки. Окна домов сияли уютными желтыми пятнами, а из распахнутых дверей таверн и харчевен лились потоки света, смеха, звон бокалов и соблазнительные запахи тушеного мяса, свежего хлеба и пряного эля.

Вот бы выпить. Устал зверски.

Все-то здесь было пестрым. Добротные каменные особняки купцов с резными ставнями соседствовали с фахверковыми домами ремесленников и почерневшими от времени деревянными постройками. Мостовые, выложенные гладким камнем, сужались в переулках.

Но наслаждаться этими видами было некогда. Цель была видна издалека. В самом сердце города, на Главной площади, напротив внушительного здания Ратуши с остроконечной башенкой, стоял Замок Жандармерии, где размещалась в том числе и инквизиция. Вернее, то, что от замка осталось. Если верить архивам, когда-то это была настоящая крепость. От тех времен сохранились лишь массивные, грубо отесанные каменные стены нижнего яруса, суровые и неприступные.

«Вот уж поистине, страх – лучший архитектор,» - подумал я, подходя к зловещим воротам. История соседства жандармов и инквизиторов была курьезной и одновременно красноречивой. Имя ей – бургомистр Вендел Лесторн.

Лет двадцать назад, только-только заняв кресло бургомистра после своего отца, Вендел был молод, амбициозен и… панически боялся колдовства. Виной всему – печальная и нелепая судьба его батюшки, старого бургомистра Гордона Лесторна. Тот, говорят, был человеком несдержанным в словах, любившим выпить и поухаживать за молоденькими служанками.

Однажды, на очередном пиру в честь сбора налогов, он слишком яро полез к молодой служанке, которая его пьяного поведения не оценила и ударила по руке, поползшей не туда. При этом она уронила супницу, которую держала на подносе прямо на штаны Лестерна. То ли вина в него влилось слишком много, то ли сильно больно было, то ли отказ так расстроил, но обиженный прежний бургомистр публично обозвал ее «курицей нерасторопной» и пообещал выгнать из города.

Служанка разгоряченная обстановкой сказала, что и сама уйдет. Вот только бы не пожалел ее наниматель, что обидел дочь ведьмы. И, собственно говоря, была выкинута из ратуши местной стражей. Наутро Гордон Лесторн проснулся с… необъяснимой аномалией.

Из копчика у него торчал красивый и большой, а главное совершенно реальный ярко-красный петушиный хвост. Не метафора, а самая настоящая кисточка перьев! Паника, смех, неразбериха.

Пока лучшие умы города искали способ снять проклятье (или хотя бы приспособить хвост к ношению бургомистерских штанов), Гордон, смущенный до предела и не выдержав насмешек, схватился за сердце прямо во время заседания совета. Трагикомедия завершилась похоронами в закрытом гробу и срочным вступлением в должность молодого Вендела.

С тех пор страх перед магией въелся в Вендела Лесторна, как ржавчина. Упитанный, с пышными каштановыми усами, тщательно уложенными вверх, и аккуратной лысинкой, он превратился в живую карикатуру на параноика. Его первым указом стало распоряжение о размещении штаба Инквизиции не где-нибудь на окраине, а прямо напротив Ратуши, в старом замке. «Чтобы, не дай богиня, шагу ступить не могли колдуны, не наткнувшись на святой дозор!» – пафосно заявил он.

И вот уже двадцать лет, каждое утро, как часы, бургомистр Лесторн, отдуваясь и вытирая платком лысину, совершает свой крестный ход: из Ратуши – через площадь – к тяжелым воротам Инквизиции. Там его лично принимает глава местного отделения, седовласый и вечно усталый Командор Виктор Брандт. Он достает специальный магический инкрустированный привезенными из-за моря Кервальскими кристаллами браслет, наводит на бургомистра, и глядит в порядке тот или нет.

Ни одной попытки заколдовать Лестерна за эти двадцать лет не было, но ритуал свято соблюдается. Бургомистр и супругу свою первые два года мучил обязательной проверкой, но после того, как дети пошли, Лестерн смилостивился над женой и сократил количество проверок, сделав их просто ежемесячными.

Как бы он глупо не выглядел со стороны, а соображает. Ведь Кервальские кристаллы всегда определяют магию. И ведьме от них не скрыться.