Я нигде не увидела Стужева, но Савелий, словно услышав мои мысли, как бы между делом сообщил, что они с Борисом уже унесли его в машину. Буквально за минуту до того, как я вышла из разлома аки несвежий упырь. В себя Егор ещё не приходил, и Док решил не подвергать его организм лишнему стрессу принудительного пробуждения. Всё-таки болевой и энергетический удар по голове — это серьезно.

Спорить не стала, ведь считала точно так же, а ещё безумно волновалась о том, правильно ли всё сделала. На лице невероятно много мышц и нервов. Всё ли я восстановила? А горло? А мозг? Он был слишком близко к очагу заражения враждебной магией! Если я не учла хоть что-то… Хоть долю процента! Это может аукнуться, как сразу, так и через некоторое время.

— Полина, вы дрожите, — обеспокоенно заметил Денис и прибавил шагу, торопясь к фургону и ещё издалека крича Борису: — Молчун, одеяло мне. Два! Нет, три!

В итоге домой я ехала, укутанная в одеяла, как в кокон, а Щен для верности так меня стискивал, словно боялся потерять, что было даже немного неловко. Но в то же время я была ему благодарна.

Меня действительно трясло!

От страха. От шока. От самого настоящего ужаса!

А ведь я могла его сегодня потерять… Навсегда!

Раз — и всё.

И всё…

Стараясь переживать как можно тише, чтобы никого не нервировать лишний раз, я вроде бы совсем беззвучно шмыгнула, но почти сразу обнаружила у лица упаковку влажных салфеток. Это было настолько мило…

Что я разревелась.

Мне никто не мешал. Не утешал.

Все старательно не обращали внимания.

Денис лишь перехватил меня удобнее, обняв так, что я уткнулась лбом ему в грудь, да чуть ослабил хватку в районе ребер, чтобы не передавливать.

Какие же они всё-таки у меня хорошие…

Все. Все до единого!

В особняк Щен тоже внес меня на руках, не просто подняв наверх, а донеся до кровати, но там я выпуталась из одеяла уже сама и, попросив у вошедшего вместе с нами Дока убойную дозу успокоительного, беспрекословно подставила под укол плечо.

Отпускать начало практически сразу, но я всё равно посидела в коконе одеял еще некоторое время и только минут через двадцать, ощутив, как на меня снизошло просто арктическое спокойствие, поблагодарила Савелия за заботу и отправилась в душ.

Близилось утро, скоро привезут бойца. Стоит вскрыть его сразу, а уже потом отдыхать. Да и дел на утро тьма…

Да, отдыхать буду потом. Очень сильно потом!

Не задерживаясь в ванной надолго, я оделась в свежее белье, простейшие, но очень удобные спортивные трикотажные брючки и футболку, убрала чуть влажные волосы в шишку и спустилась вниз. Обитатели особняка в большинстве своём ещё спали, так что я прошла в гостиную правого крыла, откуда доносился умопомрачительный аромат свежесваренного кофе, и обнаружила там не только Дока, который медитировал над кружкой, но и тех, кто пострадал в этом огненном разломе: Олега, Сергея и Егора. Все трое лежали на тех самых раскладных каталках-носилках, которые нам оставили сотрудники борта «Ярило».

При этом я сразу заметила, что Олега и Сергея уже прооперировали наши целители — мужчины раздеты и накрыты простынями, поверх которых лежат теплые одеяла, а Егор ещё в одежде, хотя его одеялом тоже накрыли.

— Оставите их пока здесь?

— Нет, Полиночка, — качнул головой Док, медленно приподнимая веки и улыбаясь устало, но по-доброму. — Сейчас остальные проснутся, подумаем, кого с кем перетасовать, чтобы всем удобно было, да переложим на нормальные кровати. Задеты кости, а это не шутки. Отлежаться дня три точно придется. Этим двоим точно, — он указал одним подбородком на Жука и Зефира. — А милый ваш, думаю, уже к обеду бегать будет.

Едва заметно сморщив нос на «милого», не стала одергивать Дока. Понятно же, что за постороннего человека так никто убиваться не будет. А я…

Я не убивалась, нет. Я убивала.

И сделала это с удовольствием!

Но что дальше?

Нет, не хочу об этом думать. Не сейчас.

И я спросила совсем о другом:

— Не знаете, как там Алла? Тимуру удалось её найти?

— Конечно. Видел их. Оба в полном порядке, разве что Аллочка больно за вас переживала. Хотели вас дождаться, чтобы вместе домой ехать, но я отговорил. Обещал позвонить с самого утра, чтобы рассказать, как вы.

— Спасибо, — улыбнулась мимолетно, радуясь, что подруга не пострадала, и тут же вспомнила тех, кому повезло намного меньше.

А потом вспомнила, что являюсь катализатором разрывов…

Но это не точно!

И тем не менее расстроилась.

Сколько умерло обычных людей? Не меньше шести точно. Когда я вышла из разлома в первый раз, то не видела тел, их уже унесли, но прекрасно помню, как люди падали и умирали. Горели…

Совсем юные девушки и парни. Никто из них не думал, что их жизнь оборвется так резко и нелепо. Никто!

И кто в этом виноват?

Дойдя в своих рассуждениях до этого неоднозначного пункта, я прикусила губу. А ведь если бы этой ночью я не отправилась туда, разлом мог и не возникнуть.

А мог и возникнуть… Наверное.

Глава 20

— Полина, не знаю, о чем вы сейчас думаете, но перестаньте, — тихо попросил меня Савелий. — Я не великий психолог, даже курсы не кончал, но вы сейчас себе только вредите. Идите сюда, хлебните кофейку. Дашенька нам в холодильнике что-то из выпечки оставляла… Да, точно.

Док отошел к холодильнику и вынул из него блюдо с яблочным пирогом. Выразительно поиграл бровями, на что я тихонько рассмеялась, а затем и вовсе сунул нос в морозилку и вынул из него ведерко с шоколадным мороженым.

— О! Гляньте, что добыл! Будете?

— Это кто из вас таким увлекается? — удивилась.

— Вы не поверите, — ухмыльнулся мужчина и стрельнул глазами в сторону спящих бойцов.

Тоже посмотрела туда, проследив за его взглядом, и поняла, что Савелий смотрит на Олега. Да ладно?

— Олег такой сладкоежка? — не поверила.

— Тс-с, это секрет, — хитро ухмыльнулся мужчина. — На самом деле он им ребенка подкармливает, но я вам ничего не говорил. Больно Ульяна ругается, когда это видит. Но что с ложечки-другой сделается, да? А дитё довольно. И Олежа аж светится, любо-дорого посмотреть.

— О… — Я улыбнулась, испытывая некоторую неловкость. — У них всё хорошо, да?

— Смею надеяться, — последовал уклончивый ответ. — Сами знаете, в чужие отношения лезть — хуже дела не придумать. — И послал мне выразительный взгляд, умудряясь в это