Вир внезапно развеселился.

— Хорош рулон. Подготовились. А имя-то обвиняемого хоть известно?

Тот стушевался, заглянул в бумагу.

— Назвался Дарианом Мортеном. Но каких-либо записей, о его существовании, найти не удалось, — герольд сузил глаза. — Постойте, вы что-то знаете?..

— Именно так, — важно подтвердил Вир. — Этот ваш Дариан Мортен — вовсе не человек. В нем сидит бес. Распилив сосуд — вы выпустите его наружу.

— Ваши утверждения ошибочны, — вмешался клирик, который прислушивался к беседе. — Я лично исповедовал бунтовщика. Заблудшая душа, но не по вашей части, мистик.

— Позвольте с вами не согласиться, — Вир обвиняюще наставил трость. — Вы укрываете беса!

— Говорите потише, пожалуйста, — разволновался распорядитель, оглядываясь на трибуны. — Герцог Дрейкфорд вот-вот появится.

— Так доложите ему! — гаркнул Вир.

Герольд требовательно посмотрел на клирика.

— Пойдемте со мной, — торопливо пригласил тот. — Сами убедитесь, что здесь нет никаких бесов.

Вир взбежал на эшафот, вслед за ними.

Из толпы выкрикнули.

— Смотрите, зерцальный!

— Пришел забрать душу!

На подмостках палач прилаживал к тумбе черноволосого узника в окровавленной белой рубахе, продевая его руки и ноги в специальные петли на тумбе.

— Видите? Он полностью раскаялся и готов к искуплению.

Вир выразил на лице сомнение.

— Действительно, — повернулся к герольду. — Можете нас оставить на минутку. Задам пару вопросов… по своей части.

— Хорошо, — терпеливо согласился тот. — Только минутка.

Дождавшись, когда они сойдут вниз, Вир тихонько позвал.

— Дариан, — коснулся синего заплывшего лица. — Ты здесь?

— Кто… — едва слышно просипел тот.

— Кто я — неважно. Зато я знаю тебя. Ты — Дариан Мортен, капитан охраны. По приказу герцога Дрейкфорда — возглавлял экспедицию по наведению порядка в тюрьме.

Мортен открыл целый глаз, совершив поистине титаническое усилие.

— Ты… помнишь.

— Мортен, ответь. Один вопрос, — Вир не говорил, а забивал гвозди. — Ты будешь служить мне?

Тот медленно облизал губы.

— Да.

— Готов принять любую мою волю?

— Да…

— Тогда, до встречи.

Вир театральным жестом положил ладонь на лоб заключенного, плотно прижав перстень с черным ониксом к его выбитой глазнице. Зашипел плоть, кожа вокруг глаза пошла едва заметными трещинами, вспухла черной жижей.

Что-то застонало, пронеслось в воздухе, дробно пересчитав доски эшафота. Но вряд ли это кто-то заметил. Когда все закончилось, Вир едва смог подняться. Его потряхивало. Камень в перстне, еще пару минут назад теплый, с багровой искрой внутри — теперь был матовым, холодным и безжизненным.

Пошатываясь, Вир спустился вниз. Где его уже ждали.

— Я ошибся, — бросил, не глядя.

И скрылся в толпе.

* * *

— Гони! В лепрозорий! — Вир стукнул кулаком по перегородке. Извозчик на козлах щелкнул кнутом, переливчато засвистел, разгоняя зевак.

Карета резко дернулась, качнулась. Стефан не удержался на своем месте, толкнул Элис-ар. Та отшатнулась, как ошпаренная, занесла кулак с намотанным на него ожерельем с костяшками. Тем самым, которое, как считал Вир — он куда-то выкинул.

— А, ну — прекратить, — прикрикнул он.

— Простите! — вспыхнул Стефан. — Я нечаянно…

Элис-ар, тяжело дыша, медленно опустила руку.

— Да он просто обнять хотел, — заржал Ларс. — Парень-то у нас теперь без невесты.

— Заткнись, рыжий. Лучше дай кусочек.

Китобой, все это время жевавший сушеную грушу, отхватил ножом половину, кинул школяру.

Но тот сам есть не стал, протянул Элис-ар.

— Будешь? Южная!

Та неуверенно взяла, осторожно понюхала, откусила немного.

— Ты из университета? — неожиданно спросила.

Школяр вздрогнул.

— Да. Старший курс.

— Мистик?

— Нет! — он покраснел. — Просто… помощник.

— Не мистик он, — поддел Ларс. — Пытать нельзя.

— Заткнись.

Сказано было женским голосом. Похоже, девчонка осваивалась. Вир достал фляжку, подержал в руках, ожидая, когда тряска прекратится хоть на мгновение.

— Мастер, ваш перстень больше не светиться.

Вир, будто громом пораженный, повернулся к Стефану.

— Ты… видел? Искру?

— Да… — ответил тот, слегка неуверенно. — Утром. Сейчас не вижу.

— Жаровней по лбу ему прилетело, — не унимался Ларс. — Вот искры и привиделись.

— Помолчи, — рявкнул Вир и потом, школяру. — Последние события, ритуалы. Они что-то пробудили в тебе. Поговорим об этом позже.

Стефан отвернулся к окну. Было не ясно, доволен ли он этим обстоятельством.

Глава 36

— Вон там, по левую руку.

Вир отдернул шторку. Карета ползла вверх по извилистому серпантину, под колесами шуршал толченый камень, перемешанный с ледяной крошкой. Из низины, от самых запруженных хламом отстойников, клубами тумана поднимались волны холода, а вместе с ними — едва уловимый запах болота, гниющей растительности и осадков гари от печей крематория.

Лепрозорий Святого Лазаря возвышался на скалистом выступе, с трех сторон окруженный водой. Здесь река делала изгиб и замедлялась, образуя стоячие заводи, покрытые тонкой коркой льда с черными полыньями.

— Глядите. Во-он там, внизу… рядом с крематорием. Не труп вмерз? — раздался голос Ларса.

— Наверное, хотел канал переплыть, — предположил Стефан.

— Отсюда не сбежишь…

Колеса кареты загрохотали по доскам подъемного моста, перекинутого через обрыв и опущенного в дневные часы. Они подъезжали к воротам во внешней стене, за которой виднелись крыши, совершенно непохожей архитектуры. От романских башенок до островерхих готических флигелей.

Комплекс лепрозория представлял собой эклектичный конгломерат зданий. Будто не люди, а сами века наращивали постройки друг на друга, как кора наслаивается над пораженной сердцевиной. Он не походил на лечебное учреждение, скорее — на застывший во времени монастырь, где боль не лечили, а загоняли поглубже, пока она сама не замолчит.

Карета почти остановилась. На подножку запрыгнул коренастый охранник в шерстяном пончо. Его дремучее лицо не соответствовало вежливому тону.

— Добрый день, сеньоры… и сеньорита. Вам назначено?

Вир сухо представился.

— Вир Талио, магистр-практик университета. Прибыл за консультацией. Так и доложи начальству.

Охранник сдержанно кивнул.

— Проезжайте за ворота и ожидайте в карете. Если будет возможность — вас примут.

Вир скрипнул зубами.

— Поторопись.

Решетка загудела, поползла вверх. Карета въехала во двор.

— Живописно, — произнес школяр, разглядывая в окошко крыши Тальграфа и лес корабельных мачт в порту. — Жаль, нет времени нарисовать.

— Какие проблемы, — проворчал Ларс. — Брякни местным сестричкам, что голоса слышишь. И его у тебя будет достаточно.

— Здесь не рисуют, — неожиданно вмешалась Элис-ар. — Это место обреченных.

Вир открыл дверцу и выбрался наружу. Воздух здесь был влажный, пахло перекипевшим бульоном из трав, с примесью извести и йода.

Внутренний двор был неуютным, вымощенным крупным, скользким булыжником, в щелях между камнями скопились блестевшие проплешины мха. С трех сторон его теснили мрачные корпуса, их зарешеченные окна казались слепыми, равнодушными глазами. Вдоль стен — ржавые цепи и кольца для привязи лошадей, да и не только их.

У дальней стены стоял ряд карет, ближайшая