Я делаю паузу, давая словам достичь цели. Я вижу, как Ролана закрывает лицо руками, а на лице Джоника застывает маска холодной ненависти.

– Я сожалела… – Ролана всхлипывает, пытаясь оправдаться. – Очень сожалела… – но тут ее голос становится жестким. – Кто ты такая, чтобы меня осуждать!

Я не успеваю ответить, дверь с грохотом открывается, и на пороге появляется дед. По восковой маске, в которую превратилось его лицо, я понимаю – он слышал весь разговор.

– Она та, – говорит он, обращаясь к Ролане. – Кто был с твоей дочерью до самой смерти. Кто поддерживал Зои в том аду, в который ты ее запихнула.

– Не я… – рыдает мать и косится на Джонника.

– Я не хочу разбираться, кто из вас больше виноват. Мне это не интересно. Отведите Джонника к магистрам, – бросает он своей охране. – А моей дочери плохо… ей потребуется лечение.

– Что… что ты хочешь сделать? – бледнеет Ролана.

– Моя дочь не может быть убийцей собственной дочери, – чеканит дед. – Но она может быть душевнобольной. У тебя будет своя тюрьма и свое заключение. И не надейся, что там тебе будет лучше, чем в камере.

После того как Ролану и Джоника уводят, в комнате повисает гнетущая тишина. Я снова опускаюсь на подушку, прикрываю глаза. Голова все еще кружится, тело отзывается тупой болью на каждое движение.

– Простите, что врала, – говорю я, глядя в потолок. – Мне не нужны были ваши деньги или наследство. Мне нужно было отомстить за Зои. Вы ведь слышали наш разговор? И поняли, что я не она?

– Слышал, – сухо отзывается дед. Он стоит у окна, его силуэт кажется сгорбленным. – Но все еще не могу поверить… Не в то, что ты не она. Зои… она была хорошей, талантливой девочкой. Из нее вышла бы прекрасная балерина, но никудышная глава рода. Она была похожа на Ролану, как ни горько это говорить. И на мою жену. Увы, женщины в моей семье всегда были слабы духом. Ты не такая. Поэтому я почти сразу начал подозревать, что ты не Зои.

– Почему вы ничего не сказали?

– Потому что твоя цель была мне близка, понятна и… – Он на минуту замолкает, подбирая слова. – И потому что в тебе есть магия Зои.

Я пожимаю плечами. Движение отзывается ноющей болью в спине, но это правда.

– Она отдала мне все, что могла. Даже часть души, наверное.

– Так что формально ты бы могла принять силу нашего рода?

– Возможно, – осторожно признаюсь я. – Думаю, у тех, кто проводил над нами эксперименты, примерно такие планы и были. Создать универсального носителя для магии.

– Тогда… – осторожно интересуется он, – может быть, не будем никому рассказывать? Меня вполне устраивает вернувшаяся и… живая внучка.

Предложение заманчивое. Безопасность, богатство, статус. Все, о чем девушка с улицы может только мечтать. Но я медленно мотаю головой.

– Нет. Простите.

– Но почему? – В его голосе слышится неподдельное недоумение.

– Причин несколько. Часть из них личные, я не готова их озвучить. А часть… я не мечтала о роли богатой наследницы. Я не хочу быть заложницей правил высшего света, этих вечных интриг и взглядов исподтишка.

– А чего хочешь ты? – спрашивает он тихо.

– Не знаю, – признаюсь я, и это чистая правда. – Наверное, накопить денег и просто путешествовать. Хотя бы год. Я не видела в своей жизни почти ничего… и в один момент думала, что уже и не увижу.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – говорит он решительно.

– Но… я не прошу.

– А меня не нужно просить, – в его голосе снова появляются стальные нотки. – Я всегда даю сам, если считаю нужным. Жаль, в этой семье это понимает только Элай.

При упоминании его имени во мне что-то сжимается.

– Тогда… спасибо, – отвечаю я, с трудом поднимаясь с кровати. Ноги все еще ватные, но оставаться в этом доме мучительно. – Но я хочу исчезнуть прямо сейчас. Думаю, все случившееся вашей семье лучше пережить без посторонних.

Он не пытается меня остановить. Просто смотрит, как я иду к двери, пряча дрожь в коленях.

– Ты всегда можешь вернуться, – слышу я его голос у себя за спиной, когда моя рука уже лежит на ручке. – Дверь будет открыта.

Я не оборачиваюсь и не отвечаю. Просто выхожу в коридор, оставляя за спиной дом, который на несколько недель стал моим пристанищем, и семью, которая никогда не будет моей. Впереди – только ночь и незнакомые улицы. И обещание, данное самой себе и ему. Обещание исчезнуть. Думаю, если дед действительно хочет дать мне денег, он найдет способ это сделать.

Так и есть. За воротами меня уже ждет магмобиль с личным водителем деда, и везет он меня не в маленькую квартирку на окраине, а в новую жизнь.

Элай

Третий день я лежу на кровати и смотрю в потолок. В голове одни и те же мысли, они крутятся бесконечной каруселью, не давая покоя. Мать. Ролана. Та самая, которая водила меня за руку в детстве, учила отличать хорошие вина от плохих, чьи руки всегда были такими нежными, когда она поправляла мне волосы.

И Джоник. Этот никчемный подлиза, который всегда вился вокруг, которого дед из жалости пустил в наш дом. Он старше меня на пять лет. Пять. Долбанных. Лет. И она… она с ним. Это грязно, пошло, мелочная измена. Из-за которой они убили мою сестру.

В голове не укладывается. Они так боялись гнева деда, так тряслись за свое место под солнцем, что решились на это. Джоник и его отец – именно они организовали похищение. Папин пронырливый братец, видимо, сразу понял, чем пахнет, если роман всплывет. Дед вышвырнул бы их обоих без разговоров. Они ведь и так были здесь на птичьих правах. Даже не члены семьи, дальняя родня по линии отца.

А мать, узнав, что они сделали с ее дочерью, не побежала сломя голову к деду. Не сдала их. Она смирилась. Простила. Простила убийц. И даже не пыталась выяснить, что конкретно произошло. Все эти пять лет она притворялась убитой горем, а сама… сама что делала? Продолжала встречаться с ним?