На полу лежал ребенок и прижимал к себе мать, и я поняла, что меч того налетчика был обагрен ее кровью.

– Амма! – Мальчик посмотрел на меня, отчаянно пытаясь разбудить мать.

– Твоя мать мертва. – Я потянулась, чтобы поднять его.

Но он лишь крепче к ней прижался.

– У тебя нет на это времени, – пробормотала я и потянула его к себе сильнее.

– Я никуда не пойду без моей Аммы!

На этот раз я не стала уговаривать мальчика, просто оторвала его от тела матери и под его крики поволокла из дома:

– Другим людям тоже нужна помощь. Ты умрешь, если останешься с ней. Ее уже нет.

Я знала, что говорила жестокие слова. Ребенок нуждался в большем утешении, чем я могла ему дать. Но его из этого дома вынесла я, а не кто-то другой, более мягкий и добрый. И все же благодаря мне он будет жить. Даже если он возненавидит меня за то, что я оторвала его от матери, по крайней мере он будет жить.

Ребенок отшатнулся и пнул меня в голень, после чего выбежал из горящего дома и помчался по склону горы. Я смотрела ему вслед и слушала, как его возгласы наполняют вечерний воздух. Но тут крик боли достиг моих ушей – и сердца, – и я повернулась обратно в сторону деревни с паникой. Я узнала этот крик.

Я побежала, держа меч рядом с собой. Я резко остановилась, когда добралась до деревенской площади. Маз стоял на коленях, его окружили двое мужчин. Его скимитара нигде не было видно. По его рукам и лицу текла кровь, а рядом с ним в грязи лежало неподвижное тело налетчика. По крайней мере, ему удалось прикончить еще одного, прежде чем они схватили его.

Они схватили его. Но ненадолго. Отнятое оружие было сложено рядом с колодцем, а неподалеку стояла группа деревенских женщин, которые держались друг за друга. Это были женщины, которых я знала всю свою жизнь, тетушки, которые кормили меня, души во мне не чаяли, щипали меня за щеки и восторженно говорили моему отцу, как сильно я похожа на свою мать. От одного вида их страданий я сжала пальцы на рукояти меча, а в моей груди черным облаком, подобно дыму от горящих стен, поднялся гнев.

Я присела за колодцем, заставляя себя не высовываться. У меня было не так много времени, ведь Маз был безоружен, а на него надвигались двое налетчиков. Но поскольку я хотела, чтобы мы оба остались живы, мне нужен был план. Рядом со стоящими над ним налетчиками Маз казался маленьким, и на фоне этих двух мужчин его молодость ярко выделялась. Один из налетчиков поднял меч и был готов обрушить его на шею Маза.

Слишком поздно. Мое время истекло. Я подобрала с земли большой камень и запустила им в налетчика, который собирался убить Мазина. Тут же в моей голове раздался голос Маза: «Это и есть твой грандиозный план? Камень?»

Камень угодил налетчику в щеку, и он, прищурив глаза, развернулся. Он опустил меч и направился к колодцу, где пряталась я. Он остановился, не заворачивая за угол, его внимание было полностью сосредоточено на женщинах. Я была достаточно близко, и мне казалось, что он слышит, как бьется мое сердце.

– Кто из вас это сделал? – Голос налетчика прозвучал тихо, и женщины поежились от страха.

Он взмахнул окровавленным мечом в их сторону и указал на Афру – тетушку, которая была старейшиной в нашей деревне, которая всегда готовила нежнейшие паратхи и которая заключала меня в свои теплые объятия всякий раз, когда я возвращалась в нашу деревню из города.

Я оскалила зубы, хотя меня никто не видел.

– Я начну убивать вас по одной, пока вы не скажете мне, кто бросил этот камень. И начну я с нее.

Афра вздернула подбородок, и ее низкий голос эхом разнесся по площади:

– Ты все равно нас всех убьешь. Хорошо, что хоть кому-то из нас удалось ранить тебя в ответ.

Налетчик взревел и взмахнул мечом. Афра обхватила голову руками, готовясь к удару. Но мой кинжал вонзился в его бедро прежде, чем он успел нанести удар. Когда он рухнул на колени, я встала над ним, схватила за волосы и дернула его голову назад, обнажая горло. Потом я провела по нему острым лезвием своего клинка и повалила его, задыхающегося, а затем повернулась к другим налетчикам.

На этот раз их было шестеро, и они все стали свидетелями того, как я убила их товарища-мародера. Самый высокий из них мускулистыми руками держал Маза за горло.

– Тебе не справиться со всеми нами. Ты не подумала об этом, да? – Высокий налетчик ухмыльнулся, показывая полный рот почерневших зубов.

– Подумала. Но я полагала, что вы все одинаково неумело обращаетесь с мечом.

– Мы прекрасно им орудуем, девчонка.

– Вот как? Почему же вы тогда оставили всех своих пленников рядом с грудой мечей и дубинок? – Я указала на женщин позади меня.

Услышав это, они все посмотрели на оружие.

– Мы можем сразиться с ними все вместе, – сказала я женщинам своей деревни, которые с детства наблюдали, как я тренируюсь с отцом. – Они не смогут остановить нас всех.

Женщины без колебаний бросились к оружию. Я улыбнулась, когда даже самая младшая девочка взяла катар и закрепила его на костяшках пальцев. Мы были женщинами из деревни, где жил один из величайших мастеров мечей. Мы знали толк в оружии. Налетчики выглядели встревоженными, но все равно продолжали наступать на нас.

Мои руки дрожали, ладони были такими скользкими, что я чуть не выпустила рукоять меча. Но женщины оказались храбрее меня: они бросились на налетчиков, стали бить их дубинками и мечами и тем самым предоставили возможность, которая была мне нужна. Я обежала их, проткнула руку налетчика, который все еще держал Маза, а затем перерезала ему горло. Он захрипел, прижимая ладони к ране, и отпустил Маза. Маз вскочил на ноги, и я бросила ему меч:

– Нужно помочь женщинам.

Он усмехнулся, из его губы текла кровь, а темные глаза были устремлены только на меня.

– Ты знаешь, я последую за тобой куда угодно, Дани.

Что-то сжалось в моем сердце, и у меня внезапно перехватило дыхание, причем это не имело никакого отношения к битве. Он сказал это так просто, почти небрежно,