'Неужели сбежал? — мелькнула тревожная мысль.

Хотя куда ему бежать? Только если обратно в Ад. Но он только недавно оттуда смылся.

Пока размышлял, бестолково пялясь на номер квартиры Бесова, дверь соседнего жилища приоткрылась. В щель между створкой и дверным косяком высунулось лицо, которое можно было определить как неизменный атрибут советских подъездов. Это была бабулька. Лет семидесяти, в цветастом халате, с бигуди на голове, торчащими из-под косынки.

— Ась? Кого надо-то? — проскрипела она, оглядывая меня с ног до головы. Взгляд у бабки был такой, что впору отправлять на таможню, сканировать подозрительные грузы.

— Здравствуйте. Ищу Анатолия Дмитриевича. Не знаете, он дома? А то что-то дверь никто не открывает. — вежливо осведомился я.

— Чево? — бабка сделала вид, что не расслышала, приставив ладонь к уху. Хотя, мое присутствие она даже из-за своей двери определила очень чётко.

— Бесов! — повторил я громче. — Ваш сосед!

— А, этот, шаромыжник! — фыркнула старушка, ее лицо скривилось в гримасе презрения. — А ему чего надо-то? Опять милиция? Я ж говорила, не к добру он тута поселился. Стелится, как змея подколодная! Все время — здравствуйте, будьте любезны, хорошего дня! Тьфу! Погань! — Бабуля с чувством плюнула на пол. Внимательно посмотрела на свой плевок, аккуратно высунула ногу в старом тапочке и подошвой вытерла след. Затем продолжила, — Ага… А у самого глазюки так и бегают. Ищут, чего украсть. Вон, теперича участковые ходют день через день.

— Почему вы решили, что именно участковый? — поинтересовался я. — Может, оперуполномоченный?

— Ага! Бреши Емеля, твоя неделя! Оперуполномоченный в такую рань не шляется? — отрезала бабка. — И видок у тебя, милок, соответствующий. Усталый, подзаборный. Такой только у наших участковых и бывает.

— Так он дома или нет? — вернулся я к главному вопросу.

— А хрен его знает, голоса-то его не слыхать. Вчерась ты у него был, милок. Я вида́ла. Так он опосля твоего ухода как шальной носился! — бабка оживилась, её глазки заблестели. — Топотался по хате, как конь тяжеловозный, вздыхал, причитал. С кем-то разговаривал, да только второго голоса не слыхать было. Будто сам с собой беседы вёл. Но тоже не похоже. Он будто отчитывался.

Меня озвученный бабулей факт заинтересовал. Получается, когда я ушел от Бесова, этот гад обсуждал мое посещение, правда, не понятно с кем.

— А что именно говорил? Не помните? — Спросил я старушку.

— Ась⁈ — снова гаркнула бабка, упорно делая вид, будто не слышит.

Я вздохнул, набираясь терпения.

— ЧТО ОН ГОВОРИЛ? — почти прокричал ей в ухо.

— Не ори, я не глухая! — огрызнулась бабуля. — Слышу прекрасно. Еще всех вас переживу. Говорил, что поймали, мол, его с поличным. И что теперь надо сидеть тихо, как мышь под веником. И ещё про работу какую-то. Бурчал, бурчал, а потом — хлоп дверью и умчался. А с утра, опять дверьми хлопал. На работу, видать, пошёл.

— Вы пять минут назад сказали, что сегодня ничего не слышали и ничего не знаете.

— Ой, так-то сегодня. Сегодня не слышала. Только что дверью хлопал. А вчера он возле подъезда с мужиками нашими разговаривал. Хвалился, что на ликёрку устраивается. Скажи на милость! Такого прохвоста на спиртное производство! Там всяких проходимцев — как грязи, и ентот– туда же!

Я мысленно похвалил Бесова за оперативность. Значит, мои угрозы подействовали. Но его монолог наедине с собой… или не совсем с собой… Это настораживало. Возможно, у Бесова все же был какой-то собеседник, просто бабка его не расслышала. Или Бесов пользовался каким-то аналогом потусторонней связи. Черт его знает.

— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарил я старушку. Она оказалась куда более ценным источником информации, чем можно было предположить.

— Не за что, милок, — махнула бабуля рукой. — Ты его, шельмеца, прижми покрепче. А еще знаешь, что… Проверил бы ты весь подъезд на предмет деятельности против советских граждан. У нас тут, вон, всякие штуки вытворяются! То у соседей холодильник ночью сам по себе включается-выключается, то у меня календарь на стенке задом наперёд висит. Разобраться бы надо.

Пообещав бабке прижать Бесова «по всей строгости советского закона», я распрощался с ней и вышел из подъезда.

N-ский ликероводочный завод, в народе именуемый попросту «Ликёрка», располагался на окраине города и представлял собой комплекс из краснокирпичных дореволюционных корпусов и более современных, но уже обшарпанных бетонных построек. Воздух вокруг был густой, сладковато-спиртовой, с примесью запахов браги, зерна и чего-то химического. Где-то гудели механизмы, шипел пар, а над трубой вилось белое облачко.

Пройти на территорию через проходную мне, как милиционеру, не составило труда. Дежурный, узнав, что я ищу нового грузчика, махнул рукой в сторону одного из складских корпусов:

— Там они, в районе погрузочной платформы, балду обычно гоняют.

Я последовал указанию и вскоре нашёл то, что нужно. В тени громадной горы пустых ящиков из-под водки, устроившись на таких же ящиках, сидели трое мужчин в пропитанных потом и пылью робах. Между ними, на небольшом табурете, лежали карты. Шла напряжённая игра.

Один из грузчиков, рыжий и веснушчатый, с отчаянным видом как раз поставил на кон свои заляпанные грязью рабочие штаны. Бесов, который сидел напротив, с невозмутимым видом кивнул, сбросил карты и… штаны сменили владельца.

Рыжий, ругаясь, остался в застиранных семейных трусах, вызывающе полосатых. Понятия не имею, зачем Бесову рабочие портки. Вид у них был такой, что ими только полы мыть. И то, засомневаешься.

Думаю, Анатолия Дмитриевича просто радовал сам процесс. Он же — бес, существо, которое должно толкать на грех и сбивать с пути истинного.

Второй грузчик, коренастый детина, поставил на кон свои армейские часы. Следующая раздача карт, несколько напряжённых вздохов — и часы перекочевали в карман Бесова.

Нечистый, казалось, даже не напрягался. На лице Анатолия Дмитриевича играла лёгкая, снисходительная улыбка. Он ловко тасовал колоду, его пальцы двигались с неестественной, почти магической ловкостью. Уверен, тут не обошлось без дури́лова. У Бесова, наверное, на одну колоду сразу пять дам, шесть королей и семь тузов.

— Ну что, парни, есть ещё что предложить? — сладким голоском промурлыкал Бесов. — Червонец? Два? На часок могу принять в заклад.

Именно в этот момент