– Пришел отчет, – сказала Белла без приветствий. – Его нет в общенациональной базе ДНК.

Влад отвел телефон от уха. Посмотрел на Арину, снова поднес к себе телефон.

– А иностранные базы?

– Я отправила запросы, – ответила Белла, – но придется, во-первых, подождать пару недель. А во-вторых, я сомневаюсь, что он иностранец. И ты, думаю, тоже.

Филин машинально кивнул. Общенациональную базу ДНК создали в начале нулевых, и в ней были все. Все, кроме убийцы Скворцовой и Литвинцевой.

И Белла была права. Ничем он не напоминал иностранца. Наш, отечественный упырь.

Когда Филин завершил разговор и вкратце пересказал Арине, в чем дело, она вдруг побледнела и впилась пальцами в подоконник так, что Влад даже испугался: а ведь сломает сейчас.

– Слушай, – проговорила Арина так, словно сейчас не было ни Филина, ни этого кабинета, и она разговаривала сама с собой. – Меня ведь тоже нет в этой базе ДНК. А если наш убийца из моего мира?

Филин устало вздохнул.

– Даже если и так, – сказал он. – Нам это ничего не дает. Мутный хмырь, который когда-то ухаживал за Скворцовой. Который потом убил ее, убил Литвинцеву. Неважно, из какого он мира, в нашем он ориентируется, как рыба в воде. Да и потом, есть в вашем мире такие люди, которые могут заморочить так, что ты будешь смотреть на него и видеть пустое место?

Арина растерянно моргнула несколько раз.

– Нет. У нас нет таких.

– Скорее всего, он кто-то наподобие антиваксеров, – объяснил Филин. – Есть у нас такие шизики, которые еще с советскими паспортами живут и отказываются прививаться и руки мыть. Это объясняет, почему его нет в наших базах. Никакой мистики.

– У нас такие тоже есть, – вздохнула Арина и спросила: – И все-таки, почему тут нет моего двойника? Да не только моего! Мамы нет. Павла тоже нет. А Бессонов есть, и соседку я узнала. Куда подевалась целая семья?

Это было тем, что беспокоило ее весь день – не серийный убийца, не мертвая Литвинцева, не ответ Беллы. Арина хотела увидеть вторую себя – возможно, счастливую, без материнского проклятия.

И никого не нашла.

– Я не знаю, что тебе ответить, – честно сказал Влад, и Арина снова вздохнула и шмыгнула носом, будто изо всех сил старалась не расплакаться.

Ей слишком многое пришлось пережить за эти бесконечно долгие дни. Материнское проклятие, переход из одного мира в другой, где люди способны превращаться в животных или птиц, поиск убийцы, погоня и охота, страшные сказки, которые вдруг сделались не менее страшной былью – как это выдержать, чтоб крыша не отчалила?

– Давай-ка съездим в одно хорошее место, – предложил Филин. – Давно там не был… но оно и правда хорошее.

Глава 6

Усадьба всемирно известного художника Валдайского располагалась в пяти километрах от Турьевска. Когда-то в школе класс Арины отправился туда на экскурсию – она была единственной, кто остался дома. Мать сказала, что нечего тратить деньги на ерунду, и Арина не отважилась с ней спорить. Посмотрела на деревянный дом с резными ставнями на картинках в интернете, полистала фотографии, которые одноклассники выложили в социальную сеть, и попыталась убедить себя, что этого достаточно.

Машина Филина остановилась на обочине возле неровной металлической изгороди: за ней расплескивалась зелень полей, и далеко впереди Арина увидела двух лошадей и девушку, которая вела их через травы.

– Это уже не усадьба, – захватив пакет со столовскими пирогами и бутылкой воды, Влад закрыл дверь, пикнул кнопкой сигнализации. – Это уже территория лесничества. Когда я был маленький, мы сюда приезжали с родителями.

Он прошел к покосившимся воротам, запертым на ржавую цепь и такой же ржавый замок, и Арине показалось, что они сейчас войдут в таинственное сказочное королевство. Филин окинул взглядом ограду, беспечно пролез среди прутьев и протянул Арине руку.

– Прошу!

Арина пробралась за ним, и они неспешно побрели по широкой тропе. Небо было синим и ярким, в зелени высоких кленов еще не появилось желтых прядей, и взгляд летел далеко-далеко за холмы, а душа невольно успокаивалась.

Здесь, среди трав, в потоках свежего воздуха и криках птиц, не верилось, что где-то могут существовать серийные убийцы и их злоба. Город остался позади, его будто отрезало – Арина шла рядом с Филином, не говоря ни слова, и каждый шаг приносил облегчение.

Неудивительно, что именно здесь Валдайский написал пейзажи, которые прославили его на весь мир.

Они прошли к мосту через ручей – по воде плыли блики солнечного света, в траве квакали лягушки. Тропа постепенно становилась все уже: теперь надо было идти уже не рядом, а друг за другом. Ручей тек справа, набирая силу, превращаясь пусть и в невеликую, но все-таки реку.

– У Валдайского есть серия пейзажей “От истока к устью”, – сказал Филин. – Очень красиво, Синижка и весной, и зимой.

– У нас все точно так же, – откликнулась Арина, перебираясь через толстый корень, который старый дуб выбросил через тропу. – Странное название – Синижка. Здесь есть русалки?

– Никогда не слышал, – признался Влад. – Наверно, это самое чистое место в области.

“Чистое место”, – повторила Арина.

Тропа вывела их на холм над рекой и под деревьями Арина увидела скамейки для пикников. Ветер играл листвой, солнечный свет скользил по траве – мелькнула россыпь луговых опят, и Арина вспомнила, как они всей семьей однажды ездили по грибы.

Почему здесь нет ни Павла, ни мамы? В этом был какой-то смысл – но Арина не могла его понять.

– Там чуть дальше были мангалы, – сказал Филин, усаживаясь на скамью. – Я начал сюда приезжать, когда учился в институте. Иногда брал пиццу, иногда жарил сосиски на костре. Когда я был маленький, мы ездили в похожее место. Две семьи, Лизина и моя.

“Лиза это девочка, которую убил маньяк”, – сказала себе Арина. Девочка с фотографии, которую Филин хранил в шкафу.

– Потом все кончилось, – продолжал Влад. Развернул салфетку, протянул Арине один из пирогов. – Мама умерла вскоре после того, как меня освободили. Родители Лизы уехали в Рязань. И вот однажды после пар я сюда приехал. Один.

Пирог оказался с яйцом и зеленым луком – в пекарне возле Арининого универа были похожие пироги. Чем она будет заниматься после того, как дело похитителя Теней раскроется? Не сидеть же у Филина на шее…

Можно пойти в пекарню. Печь пироги.

– Тогда тоже было лето, понедельник. Ни души. Я шел и вдруг