Взяв в руки круглый необработанный лунный камень с нежно-голубым отливом, сжала его в ладони и подула, шепнув заклинание преобразования. Костяшки опоясала золотисто-огненная эманация. Сжав напоследок камень, покрутила в пальцах идеально круглый лунник. Этот минерал своим внешним видом ассоциировался у меня с мистером Фростом, но больше всего подходил как раз его жене – Алине. Помимо защитных вплетенных заклятий, какие я собиралась заложить в артефакт, сам по себе лунник являлся довольно сильным оберегом, помогал контролировать и сдерживать свои эмоции и отражал негативные эмоциональные проявления извне.

А вот для самого мистера Фроста я подобрала лазурит. Честно говоря, долго думала, какой из камней больше всего подойдет для этого непростого со всех сторон мужчины, и в конечном итоге все же остановилась на нем. Ведь именно лазурит помогал в принятии верных решений, отводил любой негатив, в том числе порчи, зависть, помогал минимизировать последствия интриг врагов, воздействовал на недругов, вынуждая обходить хозяина оберега дальней дорогой. Я надеялась: мои артефакты помогут ставшим мне особенно близкими двуликим и их парам если не избежать неприятностей, то выйти из них с наименьшими потерями.

Для себя же я выбрала горный хрусталь, как один из самых мощных камней, позволяющий блокировать дурные сны, чего мне сейчас особенно не хватало. Только бы успеть сотворить артефакты до… Сглотнула неприятный комок, а перед глазами промелькнул последний ночной кошмар, практически идентичный тому самому, первому и яркому, в котором были жестоко убиты все, абсолютно все, кто нам с Адрианом дорог.

Крепко зажмурилась, сжав в кулаке заготовку. Эти сны выматывали меня, выжимали все соки. Я уже позабыла, каково это ― спокойно спать и просыпаться с улыбкой, а не в холодном поту от собственных криков.

Первое время соседки сильно пугались, упрашивали меня обратиться к лекарям при университете. Я отказывалась, понимая: ничем они мне не помогут. Устав со мной бороться, соседки под предводительством Валерии скрутили меня и отконвоировали в лекарскую, подняв там всех на уши, а заодно и Завьялова.

После тщательного исследования только развели руками, поскольку никаких магических проявлений на мне не обнаружили. Выдали сонные капли стандартного образца и зачарованный ловец снов, но, как я и подозревала, ничто из этого мне не помогло, хотя куратору я сообщила обратное. А соседкам, у которых я на следующее же утро взяла клятву о неразглашении, пришлось смириться. Никто из них не был в восторге, но ничего не попишешь, свободных одиночных комнат, увы, в ХИРО не имелось. Хотя Аленка то и дело твердит, что мне обязательно нужно показаться столичным лекарям, вдруг они чем смогут помочь. Но я всем своим существом чувствовала: не смогут. Ведьма внутри меня бушевала и подгоняла как можно скорее закончить работу над амулетами и в самое ближайшее время прыгнуть в Аррет, чтобы их передать. Она не сомневалась: мои кошмары ― не просто выверт подсознания, а нечто большее, ужасающее и неизбежное.

Я прилагала все усилия, чтобы не паниковать. Много раз порывалась сообщить огоньку о своих мучениях, но подходящего времени не находилось. Теперь же ему совершенно не до меня, на первом плане у него родители, и я его не обвиняла и почти не обижалась, на его месте тоже бы думала только о родных. Но сказать все-таки надо. Нахмурилась. Вот только когда… Ладно, хватит киснуть, лучше заняться делом, а утром поискать информацию о… да обо всем, что касается изломов памяти.

Но как я ни старалась, сконцентрироваться не получалось, только сцепку запорола. Отложив инструменты, вздохнула, с силой сжала в ладонях голову. Рабочему процессу откровенно мешали мысли касательно слов Адриана насчет того, что его родные желают встретиться не только с сыном, но и со мной, поскольку дражайший супруг не стал утаивать наш с ним брак и парность. Нет, я рада, но как же это все сложно и бухнулось на голову практически в один миг. Эх, как же было хорошо в Мадойро, вот бы с Адрианом снова там оказаться, вдвоем на теплом песке, а вокруг никого, только спокойное море, соленый аромат и мы с ним вдвоем. Как же хочется… Святые зелья… Хотя бы на часик, да пусть и на десять минут, пожалуйста…

В нос ударил концентрированный запах магии, пепла, соли и… крови. Пространство подо мной дрогнуло, уши заложило от оглушающего гудения, за секунду сменившегося ультразвуком. Заскрипели зубы, грозя стереться в мелкую крошку, и я вместе со стулом, заготовкой в руке рухнула в образовавшуюся в полу воронку с радужными кольцами. Меня ослепило, протянуло по тонкой материи, волосы забились в раскрытый по глупости в немом крике рот. Неожиданно локоть крепко сжала обжигающая ладонь. Слепящий белесый свет ― и меня с грузом выкинуло из воронки. Кубарем прокатилась по песку. Острые песчинки оцарапали открытые участки кожи. С силой мотнулась в сторону и приложилась будто о бетонную стену, о которую меня расплющило блином. По крайней мере, именно так мне тогда казалось.

— Твою мать, Льяна, какого хериса, — глухо застонали в макушку придушенным голосом Риана. Его ладони аккуратно ощупали мою спину, ягодицы, проскользили по плечам и приподняли мою осоловелую голову за подбородок. — Ты как?

— М-г, — прохрипела, пытаясь сконцентрироваться на лице любимого и жертвы моего дара, все еще слыша в голове колокольный звон. — Не знаю, но, кажется, хреново. Риан, ты что, ранен? Чую запах крови.

— Уже нет. На боевке подставился под удар, раны уже затянулись.

Недовольно цыкнула и тихо застонала от прострелившей поясницу боли.

— Что болит?

— Все. Все болит, и даже то, что болеть вроде бы не должно.

— Как так вообще вышло? Не поверю, что ты специально нас вытянула… А, кстати, где мы?

С трудом повернула голову, пораженно взглянув на знакомую местность.

— Судя по всему, на Мадойро. И нет, я не специально, ты что. Просто… Я как раз думала о том, что как бы было хорошо снова здесь оказаться… Прости, Адриан, это моя вина.

Огонек мягко откинулся головой на песок, провел ладонью по лицу и поморгал.

— Черт. В голове гудит.

— У меня тоже. Давай еще немножко так полежим, ладно?

Адриан в ответ тихо вздохнул, его руки обвились вокруг моей талии, и я расслабленно растеклась на мужском теле, пытаясь собрать себя по кусочкам. О последствиях пока старалась не думать, ибо от одной мысли страшно,