— Ты не жалел потом?

— Нет, — он отрицательно помотал головой. — Учёба мне нравилась, тренировки развили тело, учения прошли с удовольствием. Я подумал — и подал документы в Академию.

— Получается, ты не так давно служишь?

— Третий год. Сразу после Академии меня отправили на базу рядом с Теницей. И там меня угораздило влюбиться в местную девушку, эмигрантку. Зулия́, чистокровная теничанка, она по-хитарски почти не говорила. Пара слов — «привет», «спасибо», «хорошо». Её отец держал магазинчик пряностей, а мать ходила в диком покрывале с головы до пят. В одну из увольнительных я зашёл в их магазинчик купить перца, и всё, пропал. Друзья смеялись: что за девицу я выбрал? Худющая, вечно лохматая, чёрная словно галка, с огромными глазами и всегда закутанная так, что видны были лишь кисти рук и крошечные туфельки. Ещё и платок на голове, традиционный, полосатый, он у неё постоянно сползал и висел на острых плечах. А вот зацепила! За месяц я исстрадался, иссох, написал родителям, а потом пришёл к отцу Зулии и честь по чести попросил руки дочери.

— Тебе отказали?

— Обрадовались невероятно. Отец тут же позвал Зулию и объявил её моей невестой. Я чуть не сошёл с ума от счастья, помчался в ювелирный за кольцом — а в тех местах это целая проблема. Местное золото — красноватое, с примесью меди, из него льют всякие побрякушки, ничего приличного. Но я добыл! Надел на палец Зулие и стал каждый день приходить в гости. Папа с мамой прислали мне своё благословение, я начал учить теничанский, жизнь казалась прекрасной.

— Чувствую подвох, — хмыкнула я.

— Хуже, Уна, — это же я со своим невезением. Теничанский язык достаточно лёгкий, я был примерным учеником, а семье невесты о своих успехах не рассказывал — хотел сделать сюрприз, взять и заговорить на свадьбе. Свадьбу по их обычаям назначили через год, срок достаточный. Только за неделю до свадьбы моя невеста в моём присутствии начала ругаться с отцом, на теничанском, разумеется, языке. Осточертел ей этот хитарец, сколько можно изображать из себя покорную куклу. Отец ей ответил: потерпи, пусть он нас всех перевезёт в Сежью, там мы быстро оформим развод, и ты выйдешь за кого-нибудь из своих. Представляешь? Я сижу, пью их национальный напиток из крошечных чашек — гадость, между прочим, редкостная! — и всё это слышу.

— И что ты сделал?

— Встал, на теничанском пожелал семье всего хорошего, оставил кольцо Зулие в подарок и вернулся в часть. Напился с друзьями до свинячьего состояния, наутро получил жуткое похмелье. Голова раскалывалась, словно моя любовь прорубала себе путь наружу. Прорубила — и ушла, словно отрезало.

— Но ты не извлёк урока и радостно ринулся в объятия Алины, — торжественно заключила я.

— Язва, — беззлобно бросил Нэл. — Если хочешь знать, Алина сама предложила встречаться без обязательств. Красивая девушка, одинокая, нежная…

— Преданная, — ехидно подсказала я.

— Уна, я был в полной уверенности, что она меня любит. После всех неудач это льстило.

— Нельзя быть таким доверчивым и наивным, — против воли мои слова прозвучали словно похвала. — Ты как магнит притягиваешь к себе меркантильных девиц, Нэл, которые за километр чуют вымирающую породу порядочных мужчин. Ещё и богатых к тому же.

— Предположим, состоятелен не я, а мой отец. В остальном ты, наверное, права, — Нэл развёл руками. — Сама-то ты, не иначе, вышла замуж по большой любви?

— Огромной, чистой и взаимной любви, — патетически объявила я. — Ширан был папиным протеже, молодым талантливым учёным… Хотя, почему «был» — он и сейчас, вероятно, жив-здоров и преуспевает. Знал бы ты, как он за мной ухаживал! Шикарные букеты каждую неделю, ежедневные визиты с подарками, шоколад от Конжé, билеты в театр… О прогулках-выставках-ресторанах я уже и не говорю. Отец сдался и со слезами на глазах пожелал нам счастья.

— И ты действительно была счастлива? — Нэл впился в меня взглядом. — С человеком, который вышвырнул тебя из дома лишь потому, что ты — полукровка? Верила, что он тебя любит?

— Я смотрю, ты целитель почище меня, — нервно хохотнула я. — Вскрываешь застарелые нарывы с ловкостью заправского хирурга. Да, Нэл. Любила и верила. В ту ночь, когда он меня выгнал, сидела в машине и рыдала от отчаяния. Пока наутро не проснулась гордость. Гордость — потрясающее чувство: оно поднимает с колен не хуже пинка под зад.

— Хорошая фраза, — встрепенулся он. — Надо запомнить.

— Чего там помнить, — я посмотрела на часы. — Мы здесь кукуем уже пятьдесят восемь минут. Сейчас нас заберут на допрос, потом прихлопнут. Облегчиться на дорожку не желаешь?

— Не с чего облегчаться. Сколько мы уже не ели и не пили? — Нэл вскинул голову. — Хочу сказать: мне жаль, что мы с тобой так неудачно встретились. Жаль, что сейчас умрём. Я хотел бы познакомить тебя с моими родителями и братом, вы понравились бы друг другу. И ещё… Я это понял только что. Уна, мне безразлично, сколько у тебя сердец. Прости, что так по-идиотски себя вёл.

Он протянул мне руку: над его головой ослепительно сияла синева. Яркая-яркая, без малейшей посторонней примеси другого цвета. Уважение? Симпатия? Доверие? Чёрт его знает.

Но точно не ненависть.

Глава 17

Мьесс Ру́перт Ольен в свои сорок девять лет выглядел на шестьдесят — и это при том, что к его услугам были все целители Хитара. Личное присутствие правителя на допросе стало для меня неожиданностью, ещё больше удивили его эмоции: сочетание оранжевого и изумрудного с лиловым и розовым. Тревога, обида, презрение и страх. Я без стеснения изучала землистое, одутловатое лицо, не приукрашенное ретушью. Мьесс Ольен злоупотреблял алкоголем и не соблюдал диету, отчего я, как целитель, предсказала бы ему скорые проблемы с сосудами, сердцем и почками. К сожалению, моя профессиональная компетенция заботила правителя в последнюю очередь.

— Вы присутствовали при зверском истязании людей?

— Военных не истязали. Им приказали перебить друг друга, что они и выполнили за несколько минут.

— Отвечайте на конкретный вопрос, — встрял морщинистый мьесс с тройным подбородком и отвисшими щеками. Про себя я назвала его Сморчком.

— Да, я видела казнь.

— И после этого вы, мьесса Ай-Руж, гражданка Хитара, согласились стать посредником между правительством и убийцами?

— Только в течение последнего месяца в Амьере из-за жестокого обращения погибли девять несовершеннолетних сиа. Всего за прошедший год было изнасиловано и убито шестнадцать сиа, из них двенадцать