Платье её было в пыли, будто она не сидела в доме, а металась по всему двору в ожидании.

Она не бежала, она буквально врезалась в меня, обвивая руками шею так крепко, что на мгновение перехватило дыхание.

— Я думала… Все говорили, что вы не вернётесь… что он… — её слова тонули в рыданиях, всё её тело мелко дрожало.

Я закрыл глаза, позволив себе на секунду эту слабость, и обнял её, прижав к своей запачканной сажей и кровью груди. Я гладил её волосы, шепча бессвязные слова утешения: «Я здесь, всё хорошо, мы справились».

Она отстранилась, держа меня за плечи, и принялась жадно всматриваться в моё лицо, словно проверяя, цел ли я, настоящий ли.

— Ты ранен? Кровь… это твоя кровь? — её пальцы дрожали, касаясь разорванного рукава и засохшей крови на моей щеке.

— Нет, — солгал я, убирая её руку со своей раны. — Чужая. Всё в порядке, Маш. Как там мама?

— В порядке. Говорит, что никто её не трогал.

Я кивнул.

— Ладно, — прошептала она наконец, делая шаг назад и смахивая ладонью слёзы, оставившие на пыльных щеках чистые дорожки. — Ладно.

Но её взгляд упал на грузовики, на окровавленных бойцов, помогавших раненым товарищам сойти на землю, на мрачное, закопчённое лицо Немирова, отдающего приказы у броневика Байрака. Её глаза вернулись ко мне, и в них снова вспыхнул ужас, теперь уже не личный, а более глубокий, всеобъемлющий.

— Это же… его машины? Вы…

— Мы победили, — подтвердил я устало, чувствуя, как на плечи снова ложится тяжесть ответственности. Адреналин окончательно отступил, оставив после себя свинцовую усталость и ноющую боль в каждой мышце.

Я обвёл взглядом двор, наших людей, которые уже начинали окружать трофеи, разгружать раненых. Пора было возвращаться к роли князя, лидера. К роли, которая сейчас казалась невыносимо тяжёлой.

— Капитан! — мой голос прозвучал хрипло, но достаточно громко, чтобы его услышали.

Немиров тут же оборвал свой разговор с сержантом и чётким шагом направился ко мне.

— Ваше сиятельство.

— Распорядись насчёт трофеев. Всё оружие, боеприпасы и провизию — на склад под усиленную охрану. Раненных — в лазарет. Немедленно. Остальных — на отдых и похлёбку. Они это заслужили.

— Так точно, — Немиров бросил на меня быстрый, оценивающий взгляд старого солдата, видящего предельную усталость командира, но кивнул без лишних слов и развернулся, его голос снова загремел, организуя людей.

Я повернулся к Маше, положил руку ей на плечо.

— Иди к матери. Успокой её. Скажи, что всё хорошо. А мне нужно…

Я не договорил. Слов не было. Мне нужно было думать. Анализировать. Сопоставлять обрывки фраз Байрака, холодный жетон в кармане, мёртвые глаза его мага. Мне нужно было одиночество и тишина, чтобы попытаться сложить из этих осколков хоть какую-то картину.

Она всё поняла без слов. В её глазах мелькнула обида — я только вернулся и уже отстраняюсь, — но она подавила её и лишь кивнула.

— Ты потом придёшь? — спросила она тихо.

— Приду.

Дождавшись, пока сестра скроется в холле дома, я прошёл в кабинет, щёлкнул замком за собой и, наконец, прислонился спиной к прочной дубовой двери, позволив себе на мгновение закрыть глаза.

Потом, оттолкнувшись, я подошёл к столу, достал из внутреннего кармана тот самый металлический жетон. Он лежал на ладони, холодный и неправдоподобно тяжёлый для своего размера. Стилизованные Врата.

Я отложил жетон и принялся листать папку с документами, изъятыми у убитых. Приказы о перемещении войск. Счета. Личные письма, полные намёков и полуправд. Ничего конкретного. Ничего, что вело бы дальше, к тому, кто стоял за Байраком.

Стук в дверь.

— Ваше сиятельство? — это был голос Немирова.

— Войдите.

Капитан вошёл, сняв фуражку. Его лицо было серьёзно.

— Раненые устроены. Потери учтены. Трофеи опечатаны. Охрана выставлена.

— Хорошая работа, капитан.

Он помолчал, глядя на жетон у меня в руках.

— Мы обыскали всё поле, ваше сиятельство. Никаких других… странных личностей. Только обычные солдаты.

— Он был один, — пробормотал я. — Страж порога. Больше им не нужен.

Немиров не понял, но кивнул.

— Что прикажете делать дальше?

Я отложил жетон и посмотрел в запылённое окно, на начинающийся рассвет.

— Идите, капитан, отдыхать. Сегодня был длинный день, — отпустил я его.

Немиров кивнул и удалился.

Следом раздался тихий, почти неслышный стук в дверь.

Прям какое-то паломничество сегодня в мой кабинет.

Дверь приоткрылась, и в проёме возникла Маша. Она держала в руках деревянный поднос с дымящейся глиняной кружкой и тарелкой, на которой лежал ломоть хлеба с куском сала.

— Я не помешаю? — спросила она тихо.

— Нет. Входи.

Она вошла, неслышно ступая по старому полу, и поставила поднос на край стола, заваленного бумагами.

— Я принесла тебе чаю. И поесть немного. Ты ничего не ел с утра.

Я кивнул, с благодарностью глядя на пар, поднимающийся от кружки. Запах травяного чая перебил запах смерти и пороха, принося с собой призрачное ощущение нормальности, которого так не хватало.

— Спасибо, Маш.

Она не уходила, обхватив себя руками, и смотрела на меня с таким выражением, от которого стало не по себе — в её глазах читалась не детская обеспокоенность.

— Миша… что происходит? — наконец выдохнула она. — Это правда? То, что говорят солдаты? Вы убили… Хана Байрака?

— Это правда.

— И… он говорил что-то? Перед смертью?

Её вопрос застал меня врасплох. Я ожидал страха, облегчения, может быть, даже упрёков. Но не холодного, почти аналитического интереса.

— Он говорил, — подтвердил я, отводя взгляд к жетону. — Бессвязные угрозы.

Маша сделала шаг вперёд, её взгляд упал на металлический диск.

— Это от него? — она потянулась было рукой, но я инстинктивно накрыл жетон ладонью.

— Не трогай. Он… опасный.

Она отдернула руку, но не отступила.

— Он сказал что-то про отца, да? — прошептала она. — Я слышала, как кто-то из раненых пробормотал…

В её глазах стоял не страх, а жажда. Жажда правды, которую от неё все всегда скрывали. Она была не просто испуганной девочкой. Она была дочерью своего отца и сестрой своего брата. И она чувствовала, что мир рушится, и хотела знать почему.

Я вздохнул, смирившись. Скрывать от неё было бесполезно и, возможно, жестоко.

— Он сказал, что «Ключ» отца не запирает Врата, Маш. Он их отпирает.

Она замерла, переваривая эти слова. Цвет лица её побледнел, но взгляд не дрогнул.

— А этот… кто это был? Тот, другой? Тот, кто смотрел?

— Маг Байрака. Мертв. И он был не один. За ним кто-то стоит. Кто-то, кто наблюдает. Кто-то, кто заставил Байрака замолчать навсегда, просто взглянув на него.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя чудовищную усталость.

Маша обошла стол, подошла ко