Мстислава посмотрела на Вана. Тот отрицательно покачал головой. Значит, и на его памяти ничего подобного не случалось. Ну, статистика радует, конечно. Однако факт остается фактом.

— Но что с ней будет, вы знаете?

— В общих чертах, — буркнул Денис. — Зою будет судить Ангел. Хотя, как уже сказала Мстислава Мстиславовна, в судействе необходимости нет, вина доказана. Зою лишат способностей видящей. А скорее всего, ещё и памяти.

— Памяти? — прошептала Изольда.

— Да. Она не будет помнить ничего из того, что случилось с ней после того, как проснулась.

— То есть… Когда она очнётся после этой процедуры, будет считать, что вокруг по-прежнему гражданская война? — уточнила Амалия. — Что она работает сестрой-хозяйкой в общежитии губчека?

— По-видимому, так.

— Но это бесчеловечно. — Изольда уронила руки. — Подумайте только — прошло сто лет! Мы, находящиеся всё это время в здравом уме и памяти, не всегда можем принять происходящее! А ей каково будет? Заснуть при лучине, а проснуться при высокоскоростном интернете? Она же ни в магазин сходить не сможет, ни еду себе приготовить. Этого никакая психика не выдержит! Двух дней не пройдёт, как Зоя окажется в скорбном доме.

— И что ты предлагаешь? — Мстислава, склонив голову набок, смотрела на Изольду.

— Я ничего не предлагаю. Как я могу предлагать? Я лишь хочу сказать, что, по моему мнению, убить Зою было бы милосерднее.

— Она — предательница!

— Неважно. Такой участи, какая уготована ей, не заслуживает никто!

— Зоя? — недоуменно спросила Ева. — А кто это?

— Ах, дорогая, теперь уже неважно. — Амалия улыбнулась Еве. — Суть та, что наш смотрящий, Вадим Игоревич, работать в полную силу пока не может. Вчера он помог вознестись своей давней пациентке и с тех пор лежит пластом.

— К восходу подымайте, — буркнула Мстислава. — В силах или без, а к Ангелу идти ему. Зойка — его работница, ему и ответ держать.

— Да, я понимаю. А ещё кто-то с ним пойдёт?

— Я пойду. И Тимур. — Мстислава перевела взгляд на меня.

— Я? — изумился я. — Зачем?

— Порядок такой. Ты Зойку изобличил, ты всё и расскажешь. Да к тому же, ты смотрящий, с тобой нас будет трое. А меньше трёх на суде быть не должно, не полагается.

— Ясно, — сказал я.

— Поздравляю, Мстислава Мстиславовна, — медовым голосом пропела Амалия. — Такое великолепное расширение штата! Новый сильный видящий оказался ещё и смотрящим! А мы вот теперь втроём остались. — Она горестно вздохнула. — По сути, вдвоём, я и Зиновий Израилевич. Когда оправится Вадим, неизвестно, а работы меньше не становится.

— Пой, пой, — махнула рукой Мстислава. — Ева к вам всё равно не пойдёт.

— Почему же? — Амалия вскинула красивые брови. Повернулась к Еве. — Скажи, прелестное дитя. Что тебе кажется более справедливым: присоединиться к команде, где и так уже работают пять человек, трое из которых — молоды, полны сил и отваги, а двое других — самые опытные видящие нашего города? Или же ты предпочтёшь поддержать несчастную одинокую женщину, больного старика и их главу, сломленного предательством любимой?

Мстислава не дала Еве ответить.

— Это Зяма-то больной? — возмутилась она.

— Это вы-то, Амалия Леонидовна — одинокая женщина? — встрял Денис.

— Конечно, — невозмутимо кивнула Амалия. — Вот уже почти месяц я совершенно одинока. А у Зиновия Израилевича подагра.

— А у меня, значит, по-твоему, подагры нет? — взвилась Мстислава. — Да если я сейчас свои болячки считать начну! Или Ван начнёт!

Ван солидарно кивнул — подтверждая то ли тот факт, что болячек у него — вот-вот карта треснет, то ли тот, что в принципе умеет считать.

Амалия покачала головой.

— Вы, безусловно, вправе считать что угодно. А моя арифметика предельно проста. Вас пятеро. Нас трое. Вот и всё. — Она снова посмотрела на Еву. — Ты учишься?

— Ага.

— А где?

— На курсах визажистов. Я вообще-то в театральный поступала, но не приняли. На следующий год опять попробую. А пока решила специальность получить, чтоб у родителей на шее не сидеть.

— Очень правильный поступок! И прекрасный выбор профессии, визажисты сейчас весьма востребованы. А я работаю в салоне красоты.

— В призрачном мире есть салоны красоты? — удивилась Ева.

— В призрачном мире есть всё! И мой салон там выглядит в точности так же, как реальный.

— У вас свой салон? — Глаза Евы загорелись.

Амалия, бросив на Мстиславу торжествующий взгляд, принялась отвечать на её вопросы.

Денис толкнул меня в плечо.

— Не волнуйся. Зяме — за семьдесят. С Евой у него ничего не получится, даже если очень захочет. Хотя… — Он сделал вид, что задумался.

— Не понимаю, с какого перепугу я должен об этом волноваться, — буркнул я.

Но на самом деле поцарапало, конечно. Не из-за невиданного ни разу Зямы — ещё я восемнадцатилетних пигалиц к пенсионерам не ревновал, — а из-за того, что Ева свой выбор явно уже сделала, и он не в нашу пользу. За державу обидно, можно сказать.

Хотя, справедливости ради — в Заднепровье новая видящая нужнее, чем нам. Мы тут худо-бедно со своими обязанностями справляемся, а там у них, судя по рассказу Амалии, и было-то не очень. А сейчас, с потерей Зои, совсем грустно станет.

— А если серьёзно — хороша девчонка, — не сводя глаз с Евы, так же негромко обронил Денис. — Через полчаса после первой бусины вторую получить — на это, знаешь ли, не каждый способен. Да и в целом молодец, отлично держалась. Не растерялась, не паниковала, ничьей помощи не дожидалась, а действовала сама сообразно обстоятельствам. И оружие у неё активировалось сразу. Получается, даже быстрее, чем у тебя.

— Оружие? — удивился я.

— Угу. Мы же там, в подземелье, с пожирателями дрались. И у неё шокер в руках появился. Слабенький, конечно, ну да по первости у всех оружие слабое. Я, когда в призрачном мире впервые саблю в руке ощутил, чувствовал себя сопливым пацаном, который крапиву палкой рубит. Оружие видящего крепнет вместе с видящим. С его опытом.

— Постучи, — буркнул я. — Надеюсь, что в