— Что хорошего? — мрачно уточнила Наталья Петровна, повязывая шарфик на шею, хотя выходить они пока не собирались — рано. — Там у нее работа, перспективы…

Она осеклась, вспомнив шокирующие заявления дочери, и поджала губы.

— А чем у нас плохо? — искренне удивилась тетка Тома. — Мы ей тоже работу найдем, вон, на место Нины Георгиевны, земля ей пухом, в музей! Марина только рада будет, она мне уже говорила…

— Э… Это мы еще обсудим, может быть, в колледже место преподавателя найдется, — поспешно вмешалась Соня, заметив, что мать поперхнулась на вдохе от таких перспектив.

— Софья, у тебя два высших образования, степень! — возмущение пролилось на дочь. — Какой колледж, о чем ты вообще говоришь⁈

— Пойду я, Петровича предупрежу, что вам скоро ехать, пусть машину выгоняет, — тетка Тома явно пыталась сгладить острые углы, но сделала только хуже. Мать замолчала, с минуту смотрела на соседку (явно вспоминая свою поездку в петровичевой оке) и ледяным тоном ответила:

— Спасибо, я лучше на такси.

Соня подавила вздох и посмотрела на часы. Маму она любила, но потрясения последнего месяца плохо сказались на ее нервной системе.

Больше тема возвращения блудной дочери в отчий дом не поднималась. Наталья Петровна явно прикладывала для этого большие усилия, то и дело косилась на Соню, открывала рот, но с досадой отворачивалась.

— Ладно тебе, — в аэропорту Соня не выдержала. — Ну что может случиться?

— Твоя бабушка тоже так говорила, — вырвалось у матери.

— Ты о чем? — Соня растерянно посмотрела на нее.

— Ни о чем, — отрезала Наталья Петровна и подхватила сумку, намереваясь попросту сбежать. — Не слушай меня, я просто… Мне не нравится Тальск.

— А бабушка его любила.

— Ты — не бабушка! — нервно воскликнула мать и странное выражение испуга снова промелькнуло на ее лице. — Софья, пожалуйста, обещай мне одну вещь. Один месяц. Не больше. Отдохнешь, придешь в себя и — домой, несмотря ни на что. Договорились? Разберемся с квартирой, я такого адвоката найду, что твоему Андрею мало не покажется! Только вот отец немного поправится…

— Все будет хорошо, — Соня поцеловала ее в щеку, обняла и мягко подтолкнула к стойке регистрации. — Позвони, как доберешься!

Этот разговор оставил у нее странное чувство недосказанности и тревоги, еще больше убедив, однако, в том, что в Тальске стоило задержаться. Что-то здесь было, что-то происходило…

Парковка у аэропорта пустовала. Дождь на какое-то время прекратился, по черному, усыпанному белыми звездами небу, быстро плыли рваные клочья облаков, буквально на глазах сбиваясь в новые тучи. В больших чистых лужах отражался узкий серп новорожденной луны. Соня почти с тоской вспомнила оку Петровича и пошлепала к остановке ждать такси. Аэропорт был новый, а это значило, что его округа не успела еще обрасти кафе, гостиницами и прочими спутниками быстрой доставки туристов из пункта А в пункт Б. Собственно, кроме самого здания здесь вообще еще ничего не было — вплотную к дороге подступал густой смешанный лес, сквозь который и днем-то не понять — то ли есть там что (кто?) то ли нет…

Агрегатор такси выдал уведомление о долгом ожидании и предложил увеличить цену доставки. Соня раздраженно ткнула «согласна» и нахохлилась в своей тонкой курточке под усилившимся ветром.

В гуще леса заухала сова, затем с шумом поднялись в воздух птицы. А у нее появилось стойкое ощущение чужого взгляда.

«Время ожидания — 5 минут»

Никогда еще эти пять минут не казались ей настолько длинными.

— Глупости, — вслух сказала она только чтобы услышать хоть какой-нибудь человеческий звук. — Не думай глупости.

Но получалось примерно как не думать о розовой обезьяне. В голове прочно обосновались подленькие мыслишки: а ведь ты сейчас совсем одна… А в лесу — волки. Помнишь те раны на шее у бабушки? Один укус — и ее не стало.

Она была готова расцеловать таксиста, когда он, наконец, подъехал.

Возвращаться по ночному, залитому дождем городу в пустой дом было тревожно, грустно, но сладко одновременно. За окном мелькали фонари, и впервые было время подумать о том, что же делать дальше. С момента похорон прошел только день, а такое ощущение, что бабушки нет уже давно и чувство, что она что-то упускает, теряет в бесполезной суете, все нарастало. Впрочем, примерный план она уже спела выстроить. Первым делом Соня хотела посмотреть заключение патологоанатома. Она видела бабушку в морге, но на тот момент была слишком напугана, чтобы понять хоть что-то кроме того, что теперь родного человека больше нет. И даже объявленная причина смерти ее конечно поразила, но гораздо больше вопросов вызвал сам факт того, что Нина Георгиевна оказалась так далеко от дома, да еще и в лесу!

Чем больше Соня об этом думала, тем более странным ей все казалось. Волки? Конечно, леса здесь густые, жальники начинаются стоит на пару метров от обочины отойти, да еще болота — неудивительно, что и зверья много. Но… Соня не заметила на теле бабушки никаких… укусов. Только один — страшный, рваный, но один.

Даже думать об этом было дико и она невольно поежилась, встряхиваясь.

— Замерзли? — водитель заметил ее движение и заботливо прибавил температуру. Смотрел он так же жалостливо, как и тот, с которым она ехала, когда только прилетела в Тальск. Впрочем, жалость жалостью, а заезжать в переулок все равно отказался — и она его понимала. Фонари в их закутке не горели, темноту разгоняла только лампочка на крыльце, которую Соня оставила, когда уходила, дорога тоже оставляла желать лучшего, под лужами скрывались глубокие колеи и ямы. Поэтому пришлось вылезать и идти пешком, стуча зубами.

— Аух! Уах! — она уже подходила к дому, когда из-за соседнего забора донеслись не то человеческие, не то звериные вопли. Замерев на крыльце, Соня прислушалась. Лимит испуга на сегодня она уже исчерпала, да и близость дома успокаивала, поэтому…

— Аухха! Ииииху!

Нет, звери так не кричат. На крики удовольствия (даже если кому-нибудь и пришло бы в голову уединиться в кустах в такую погоду) тоже не походило и, увлекаемая любопытством, Соня пробралась к забору. Между участками, в отличие от уличного, он был совсем