– Она не одна, – сказала я дергающемуся на земле телу.

Какой-то краткий миг я оплакивала его. Еще одна смерть, которой можно было избежать, на моей совести. Но я не могла позволить себе думать об этом слишком долго. Я устала. Я изо дня в день копала, почти не ела и еще меньше спала. Я сосредоточилась на всем, что знала о сражении, – на всем, что узнала благодаря Бабе и тренировкам с Мазом. Но в какой-то момент я поняла, что голос, который диктовал мои действия, принадлежал моей бабушке. Никогда не показывай им свой страх. Слабые питаются страхом.

Из-за угла выскочил еще один стражник, и я сразила его не глядя. Следующий тоже наткнулся на мой клинок. Я вытащила из ножен тальвар и схлестнулась с тремя стражниками сразу, причем ни секунды в позиции защиты. Каждый удар был смертельным, каждое движение – атакующим.

На меня бросился стражник с длинными темными волосами и повязкой на глазу, я ждала его с обоими мечами наготове. Но он прикрыл лицо собственным клинком и оттолкнул меня. Он был крупным, намного крупнее меня. Я бы не продержалась долго в открытом противостоянии, мне нужно было превзойти его ловкостью.

Я отступила в сторону, но он последовал за мной, и к нему присоединились еще двое стражников. Я поднырнула под руку солдата справа от него, полоснула его по лодыжке своим скимитаром. Тяжело дыша, он упал на траву, но я успела откатиться в сторону. Он схватился за ногу и заскулил, как затравленная собака.

Перекрестием мечей я приняла изогнутую сталь более высокого стражника и оказалась вне его досягаемости, умело парировав его тяжелые удары. Низкий стражник с длинной бородой и плечами, похожими на толстые канаты, взмахнул своим скимитаром с такой скоростью, что застал меня врасплох, и на моем предплечье остался неглубокий порез.

Я подавила вскрик и тихо зашипела, а он самодовольно улыбнулся. Боль разлилась по моим венам, как холодный огонь. Мое лицо превратилось в маску свирепости. Я не позволю им увидеть свое настоящее лицо. Не покажу им свой страх. Слабые питаются страхом.

Здоровенный стражник прыгнул на меня, повалил на землю и приземлился сверху. Мои легкие сжались, когда он, прижавшись ко мне своим мясистым телом, выбил из них весь воздух. На его лице растянулась тонкая улыбка, и он находился так близко, что я видела каждую почерневшую пору на его щеках, чувствовала сильный запах пота у своего носа. Я не могла пошевелиться, не могла сопротивляться и не могла сбросить его с себя. В моей груди забилась паника. У меня не было выхода.

– Ты планируешь убить меня своим зловонием? – спросила я, надеясь, что он выйдет из себя настолько, что я смогу воспользоваться этим. Я лягала его ногами, но не могла найти опоры.

Он широкой ладонью заломил мне руки над головой, и мои мечи, воткнутые в траву, не могли мне помочь.

Стражник поднял свой меч, направив острие прямо мне в грудь, как будто собирался пригвоздить меня к земле. У меня перехватило дыхание, я не могла выдохнуть. Мне показалось, что время застыло, когда он начал опускать клинок. Но вдруг его руки дрогнули, глаза-бусинки закатились, и он с глухим стуком рухнул на меня.

Мгновение я лежала оглушенная. Затем я с силой надавила ему на плечи и сбросила с себя вонючее тело. Над ним нависла Нур, она выставила перед собой рукоять скимитара так, будто собиралась заколоть себя. Я моргнула, слова застряли у меня в горле.

– Ты вроде сказала, что не умеешь обращаться с мечом? – наконец произнесла я, с трудом сглотнув.

Она наклонила голову и тяжело выдохнула:

– Я почти уверена, что использовала не тот конец.

Позади нас послышались шаги. Нур обернулась и увидела, как к нам подходит еще один стражник. Я вскочила на ноги, взмахнула скимитаром над ее головой и вонзила меч в шею стражника, затем вырвала оружие и забрызгала кровью нас обеих. На мгновение воцарилась напряженная тишина. Мы зашли за угол лазарета и оценили нанесенный ущерб. Все стражники во дворе были мертвы.

Нур присвистнула:

– Ты сделала это, Дания.

Я не ликовала. Я подавила желание оплакать погибших и сглотнула подступившую к горлу желчь. Я схватила Нур за руку и потащила к наружной стене:

– Через несколько минут за нами придут все стражники тюрьмы, если мы сейчас же отсюда не уберемся.

– Разве ты только что не убила их всех?

Я покачала головой, подсчитывая количество тел и вспоминая, сколько ночных патрульных я насчитывала перед предыдущими попытками побега.

– Похоже, мы имели дело только с ночным патрулем, но они подняли тревогу, так что скоро за нами нагрянет вся тюремная охрана. Они думают, что сбежал только один узник. Как только они увидят, что здесь была резня, они начнут нас искать.

Нур кивнула и высвободила свою руку из моей:

– Но зачем ты тащишь нас к стене?

Я изумленно уставилась на нее:

– Чтобы перелезть через нее.

Нур рассмеялась, затем показала большое золотое кольцо с ключами, блеснувшее в лунном свете:

– Зачем перелезать через стену, если я уже стащила ключи от парадных ворот у Тохфсы?

Десять

Вдалеке послышались крики, когда к лазарету побежали остальные тюремные стражники. Руки Нур дрожали, когда она отпирала ворота, а затем мы проскользнули через главный вход под покровом темноты, пока передовые линии патруля были отвлечены. Мое сердце колотилось громче, чем звучали наши торопливые шаги, но, когда мои ноги впервые коснулись рыхлого песка у воды, я будто почувствовала крылья за спиной. Мы добрались до побережья. Спасение было уже близко.

Мы нашли какую-то утлую лодку и как можно тише спустили ее на воду. Мои окровавленные руки наконец-то отпустили мечи и взялись за весла. Мы гребли в ночи, наши руки подпитывал адреналин. Я боялась, что буду измождена и не смогу двигаться, но моя кожа дышала свободой, это чувство будто наполняло меня новым огнем. У нас не было четкого представления о том, куда мы направляемся, только то, что мы оставляем тюрьму позади.

– Я не могу поверить, что мы только что это сделали. Не могу поверить, что ты только что это сделала. – Голос Нур дрожал, и я не могла понять, готова она рассмеяться или заплакать.

Я почувствовала, как мой собственный эйфорический смех зарождается в груди.

– У этих стражников едва ли