– Конечно. Это Зоэ-Моник, она приехала к нам из Венгрии. Великолепно играет на гитаре и будет счастлива присоединиться к коллективу. Мы как раз недавно лишились одной партии, ведь так, месье Тибо?

– Все верно, мисс Леони. Однако все это мне бы хотелось услышать от самой Зоэ-Моник.

Мужчина, подставив стул поближе к себе, опустился на него и сложил локти на спинку, не переставая улыбаться. Моник почувствовала, как взгляды собравшихся в клубе словно прожигали дыры на теле и лице. Закусив уголок нижней губы, она поднялась с места, сжав перед собой в руках чехол гитары.

– Стесняешься. Я понимаю. Но знаешь что, в нашем клубе совсем необязательно говорить словами, все нужное за тебя нам скажет музыка. Мне бы хотелось послушать, если ты не против. Хм-м-м, Югетт, начни, пожалуйста, Жака Оффенбаха «Орфей в аду»[23]. Если эта оперетта тебе не знакома, то просто подыграй ребятам так, как возжелает сердце. Здесь мы говорим исключительно на языке любви к музыке, дорогая.

Моник Гобей медленно расчехлила гитару, наблюдая за тем, как одна из близнецов, подминая подол пышного платья, присела за пианино. Сначала мелодия полилась рекой, звуки пианино дополнили гитара, флейта, заревели скрипки. Когда голос подали контрабас и губная гармошка, песня разом переменилась, напоминая резвый канкан, раззадоривая студентов.

Леони, поддерживая мелодию, прошла вдоль рядов, скрипка из ее рук грозилась упорхнуть, так быстро смычок танцевал по утонченному инструменту. Не смея усидеть на месте, большинство музыкантов встали, наслаждаясь получившейся симфонией. Медленно выдохнув, прислушиваясь к вибрации внутри, разносившей ноты вместе с движением крови по венам, Моник погладила гитару кончиками пальцев, будто этим жестом спрашивая разрешения.

Когда инструмент дал утвердительный ответ, музыка дополнилась еще одной гитарой, привнося в комичность произведения лирику. Девушка закрыла глаза, позволив себе полностью раствориться в волшебной гармонии голосов, рождаемой умелыми пальцами, совершенно не замечая, что гитара, которую она держала на одном колене, начала сиять ярче самого небесного светила, окутывая светом не только силуэт Зоэ-Моник, но и каждого, слившегося в унисон с оркестром существа.

Лишь месье Тибо был внимательнее других, с разинутым ртом следя за увеличением ореола золотистого сияния, пока оно не захлестнуло и мужчину, щедро наделив опьяняющей негой. То, что сейчас чувствовала Моник Гобей, приумножилось в сердцах всех остальных. Она бы заметила явление собственного дара, открыв глаза в нужный момент, но не сделала этого до окончания мелодии, и только раздавшиеся внезапно аплодисменты пробудили ее от забвения.

– Браво, браво, друзья! C’est magnifique[24]! Зоэ-Моник, ты просто обязана принять участие в конкурсе вместе с нами! Можешь выступать одна или с кем-то из труппы, но ты не можешь отказаться!

Не скрывая улыбки, глядя в лучезарные лица учеников, громко хлопающих друг другу, Моник вторила им, ощущая, как все же приятно быть самой собой. Месье Тибо блестел, как начищенный пятак, от пота и радости, выплескивающейся через край, и эти эмоции вселяли уверенность в Зоэ-Моник Гобей. Она даже всерьез задумалась над тем, чтобы поучаствовать в каком бы то ни было конкурсе, но сначала требовалось обговорить этот шаг с родителями и найти союзницу в лице одной из подруг. Только лишь вампир, покоривший сердце Арлетт, сверлил девушку напряженным взглядом карих глаз, полуобернувшись, по-прежнему сохраняя сосредоточенное выражение лица, хоть ладони его и соприкасались в одобрительных хлопках, поддерживая всеобщий восторг.

В кабинете вдруг стало нестерпимо душно, Моник решила подождать девочек в коридоре и, застегнув молнию на чехле, направилась к выходу, будучи к нему ближе остальных, но у самых дверей почувствовала, как кто-то удержал ее за запястье. Весь воздух будто вышибли из легких, когда Моник Гобей увидела, что перед ней стоит парень, чей облик казался смутно знакомым. Незнакомец был выше девушки на целую голову. Уверенно расправив широкие плечи, он не слишком сильно, но значительно сдавил пальцами руку Моник, не отпуская. Копна светло-русых кудрей обрамляла лицо с острым подбородком, отдельные завитки челки падали на брови, под которыми на девушку внимательно смотрели два черных, как дно колодца, зрачка, неотделимых от радужки.

Моник сглотнула, боясь пошевелиться, находясь во власти этих глаз, поглощающих все естество девушки, будто она самовольно ступала в смольные воды болота, погружаясь глубже с каждой долей секунды. И тут парень сделал то, чего Зоэ-Моник совсем не ожидала – усмехнулся, опустив голову в притворном смущении, отпуская ее руку. Возле угольных омутов его глаз мгновенно образовались морщинки, а щеки перерезало продольными ямочками. Неужели это тот самый парень, что махал ей у ворот вчера? Как вышло, что она не заметила его сразу?

– Прости, не собирался пугать тебя. Только хотел сказать, пока ты не ушла, что имел удовольствие насладиться твоей партией. Хорошо играешь.

– С-спасибо…

Зоэ-Моник чертыхнулась про себя из-за не вовремя предавшего ее голоса. Щеки вспыхнули от смущения и стыда, она знала, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать. Парень вновь неловко усмехнулся, будто ожидал от Моник большей многословности, но, по-видимому, ошибся.

– Что ж. Увидимся, Зоэ-Моник.

Сверкнув в последний раз ямочкой на щеке, парень осторожно протиснулся мимо Моник к выходу. Девушка легким движением откинула челку цвета карамели назад, выругавшись уже вслух. «Это же надо быть такой идиоткой», – кляла она себя, как заезженная пластинка, пока Арлетт и Леони не подбежали, хватая ее за руки и дергая, словно театральную марионетку.

– Чего хотел от тебя Эрве?

– Эрве? Да ничего такого… – ответила Моник, разворачиваясь к открытым дверям, через которые выходили студенты, в попытке застать теневое эхо парня или видимые лишь ей следы.

– Эрве Дюшарм. Перевелся к нам совсем недавно. Ходят слухи, что раньше учился в частной школе, но из-за поведения его оттуда выгнали. Маман Эрве была в бешенстве и отправила его сюда в ссылку, – перебила подругу Арлетт, гладя свою правую руку, не сводя взгляда с Беньямина, разговаривающего с учителем. Леони кивнула, подтверждая слова подруги, и, подхватывая под руки Арлетт и Моник, подтолкнула обеих к выходу.

– Но лучше не связывайся с ним, каким бы обаятельным он ни казался. Примерным поведением Эрве и у нас не отличается. А уж я-то знаю толк в таких парнях. Мой папаша давно выбил из меня и матушки всю дурь, так что лучше вы, девочки, станете самой большой любовью в моей жизни.

Звонкий смех и объятия подруг заставили Зоэ-Моник Гобей забыть на миг обо всем на свете.

Глава 4

Зоэ-Моник попрощалась с подругами и, услышав странный рокот, похожий на внутриутробное рычание дикого