Беньямин, оседлав мотоцикл, рванул в ту же сторону, куда собиралась ехать Моник, оставляя после себя смерч из пыли и дорожку быстро рассеивающегося сизого дыма. Ярко-красные фары осветили путь до поворота в сгущающихся сумерках. Радовало то, что до фермы оставалось всего ничего, а небо было покрыто голубыми и оранжевыми пятнами, сохраняя видимость.

Въезд в Локронан освещали газовые фонари, дорога была пуста, даже одиноких путников, ищущих приют на ночь, не наблюдалось, однако девушка надеялась, что редкие существа встретятся ей в городе. Ехать одной среди множества теней не казалось хорошей затеей. Мысли невольно вернулись к прошедшему дню, тому хорошему, что успело случиться.

Трудно поверить, но Моник так легко приняли в музыкальный клуб, куда совсем недавно не хотелось идти вовсе, и именно это место подарило ей невероятные чувства, сравнимые лишь со столь желаемым долгожданным подарком на день рождения. Знакомство с Эрве так ясно возникло перед глазами, словно Зоэ-Моник заново переживала его, пока ноги самовольно крутили педали, не полагаясь на просочившееся в фантазии сознание. Несмотря на то что наверняка предстала пред парнем в не лучшем свете, она радовалась свершившемуся факту.

Перебирая воспоминания до мелочей, Моник не заметила, как ее губы растянулись в улыбке. Минуя магазинчики и лавки, в которых уже не горел свет, девушка заметила трех старушек, болтающих под прожектором фонаря, образуя незавершенный круг. Завидев счастливую молодую девушку, они повернулись, провожая ее взглядом. Что-то в хрупких фигурках женщин смутило Моник Гобей, холодок пробежал по загривку, и, отъехав на достаточное расстояние, она обернулась. Старухи по-прежнему не сводили с нее пристального взгляда, медленно обнажая в оскале желтые, наполовину сгнившие зубы, будто имитируя мимику девушки.

Седые волосы, выбившиеся из-под платков, развевались в едва ощутимых порывах ветра, напоминая тонкие сухие оболочки червей, молящие о спасении. Сердце Зоэ-Моник грозилось прорвать грудную клетку от поразившего его страха, она закрутила педали, сколько было сил, чтобы поскорее убраться подальше от странных женщин или наваждения, созданного богатой фантазией, благодаря тусклому свету и играм теней. В любом случае захотелось оказаться в доме прямо сейчас, рядом с родителями, где находился небольшой, но тихий островок безопасности.

Выезжая на дорогу, ведущую прямиком к ферме, Моник еще раз убедилась, что за ней никто не следует, и немного сбавила темп. Дыхание сбилось, от резвой езды ноги налились свинцом, но до домика, силуэт которого четко вырисовывался на фоне грязно-желтого горизонта, оставались считаные минуты. Ветер лавировал между стеблями кукурузы, шурша и поднимая усталые листья; в полумраке поле напоминало армию перекошенных бойцов, чьи шарниры забыли смазать, и они застыли в позах, сохранившихся в памяти последними. Днем казалось, что листья кукурузы желают проявить сострадание, укрыть путника от злосчастного солнца, а ночью – обвить шею и не отпускать, пока из горла не вырвется предсмертный хрип.

Одежда липла к телу, вызывая скованность движений, дуновение ветра гнало мурашки по коже, но Зоэ-Моник, стараясь не поддаваться нарастающей панике, крутила педали по накатанной тропинке. Внезапный глухой стук падения о землю заставил девушку вздрогнуть и обернуться, но вокруг по-прежнему ничего не было. Возможно, один из початков, перестав бороться, сдался и сгинул в рыхлой земле, а может, ночные животные среди зарослей кукурузы выбрались на охоту. Успокаивая себя подобными мыслями, Моник всматривалась в густо усаженное поле.

Звук падения повторился, ему вторил следующий и еще, напоминая топот детских босых ног, девушке показалось, что меж рядов мелькнул чей-то силуэт. Едва ли в такой час хоть какой-нибудь взрослый отпустил бы свое дитя блуждать по чужому полю, с другой стороны, кто знает, может, такое поведение – норма для жителей коммуны. Хотелось закричать, ответно напугав незваного гостя, но что, если вместо ожидаемого результата Моник привлечет к себе ненужное внимание?

Сердце отдавалось пульсацией в висках, ноги начали дрожать; левая ступня вдруг съехала с педали, и девушка чуть не упала с велосипеда, в последний момент обретя равновесие. Силуэт. Зоэ-Моник на миг подумалось, что все это ей только кажется, как вдруг темная фигура пошла рябью, от нее отделились еще две точно такие же вытянутые тени. Девушка вскрикнула, набирая скорость, не переставая следить за дорогой и одновременно держать в поле зрения три фигуры, быстро мчащиеся между кукурузных стеблей, громко шуршащих сухой зеленью. Впереди с поля ведет только одна тропинка, разделяющая кукурузу на огромные квадраты; кто бы ни был по ту сторону, Моник обязательно увидит это существо в неярком свете заката.

Дрожь внутри усилилась, когда девушка неизбежно начала приближаться к тропинке, на которой не оказалось никого. Все звуки разом смолкли, словно ничего и не было. Ища глазами затерявшиеся в кукурузе силуэты, беспощадно играющие с ней, Моник ощутила, как паника сдавливает горло, сжимает виски до боли. Тихое змеиное шипение в оглушительной тишине громом раздалось у самого уха, Зоэ-Моник резким движением повернула голову и задохнулась от страха, потонув в собственном крике.

Три тонкие фигуры с выпуклостями на месте грудей, напоминающие женщин, разинули беззубые рты и тянули скрюченные пальцы к девушке. Ни одно живое существо не могло выглядеть так, от осознания этого ужас словно окатывал Моник ледяной водой.

Безликие, иссохшие, уродливые, словно обтянутые истлевшей, пропитанной слизью тканью, кости распростерли руки с острыми когтями, принимая в объятия Моник Гобей. Инстинктивно зажмуриваясь, отпуская руль, чтобы оттолкнуть существ руками, девушка промчалась сквозь их призрачные тела, тотчас обратившиеся в дымку. Велосипед проехал еще немного, прежде чем повалился на бок, сбросив с себя наездницу прямиков в грязь.

От удара о камень из рассеченного виска стекла тонкая струйка крови, но девушка рывком села и, несмотря на головокружение, отталкиваясь стопами и ладонями, поползла к забору. Держась за калитку, Моник поднялась на колени, еще дрожа от страха; все закончилось, силуэты исчезли, вернулись туда, откуда пришли. На долю секунды девушка подумала о том, что если бы они хотели ее убить, то сделали бы это незамедлительно, но те лишь открывали рты, двигая губами, словно рыбы, выброшенные на берег, протягивали руки, желая то ли на что-то указать, то ли произнести нечто, чего Моник не смогла понять. Что заставило существ отступить? Неужели дар девушки проявлялся именно в изгнании теней или настоящая причина была пока сокрыта от нее? Почему именно здесь, в Локронане, на родине отца, они решили играть