В гостинице до сих пор бережно хранились и изделия Олега Цыплакова, которые он мастерил вместе с Халти. Илья не забывал семью друга — раны у Ларисы и детей успели затянуться, но они все еще нуждались в поддержке. Мила уже превратилась в умную красивую девушку и стала более мягкой, Никита поступил в первый класс и рос здоровым смышленым мальчиком.

Саша Силаев за это время женился на Веронике, сочтя, что формат сожительства для них слишком несерьезный. Ребята заканчивали учебу, уже работали и надеялись в ближайшие пару лет обзавестись первенцем, — Саша часто переписывался с Ильей и делился новостями. С родителями парень так и не помирился, а когда в очередном неприятном разговоре они признались, что наняли соблазнителя для Веры, решил подать в суд на размен квартиры, которой владел наполовину.

У Гелены, которую здесь уже привыкли называть Хеллой, тоже все шло хорошо — за два года она стала искусной и сильной шаманкой, а с Ильей они остались большими друзьями. Но о Латифе никто из них впредь никогда не упоминал. Обольстительный и ужасный дух, по природе несущий смерть и раздор, волей-неволей связал нескольких людей и их судьбы, и эти узы после его ухода стали только крепче.

Позанимавшись с сыном, Илья пошел к Накки, которая сейчас возилась с маленькой Кайсой в красиво убранной комнате. Девочка, одетая в расшитое голубое платье и белые носочки, сидела на коленях у матери и та кормила ее кусочками шоколадно-медовой пахлавы, то и дело вытирая пухлые щечки. К ним как раз пришла в гости Сату с непоседливым сыном Илмари. Домовенок уже шустро бегал на крепких ножках и смотрел на Илью веселыми ярко-синими глазами.

— Иса[1]! — радостно воскликнула Кайса и бросилась Илье навстречу.

— Папа пришел, красавица моя, — улыбнулся он, поглаживая распущенные светлые кудри девочки. — А вы, большие красавицы, как поживаете?

— Цветем и благоухаем, Илкка! — весело отозвалась Накки. — Благо с нашими детьми куда меньше забот, чем у вас. Вон Кайса весь день уплетает эту липкую чепуху, и хоть бы что, а у гостей дети давно бы красными пятнами пошли!

— Ну что цветете, это верно! — заметил Илья. — Ты у нас чайная роза, а Сату, видимо, тигровая лилия. Но забот с детьми всегда хватает! Давай я посижу с Кайсой, а ты пока отдохни.

Он сел напротив женщин, покачивая на руках дочку, которая с удовольствием обнимала его за шею, дергала за волосы и старалась угостить пахлавой.

— Ты все-таки будь осторожнее, она еще слишком маленькая, — мягко сказала Накки.

— Ничего, пусть подпитывается, — заявил Илья. — Буду я еще энергию для дочери жалеть! И она уже хорошо воспитана — думаю, скоро можно будет и с друзьями ее познакомить, они давно ждут.

— В ней вообще удивительно много человеческого, — задумчиво сказала Сату, глядя на девочку с теплотой и даже восхищением. — Порой мне кажется, что у нее есть душа.

Илья после всех событий, свалившихся на их головы, уже допускал всякое, но пока его не особенно волновало, чем Кайса отличается от других демонят. Для него она была любимым ребенком, сестрой Яна, ласковой, веселой, любопытной девочкой, с которой Илья заново проходил все яркие моменты детства. И ему не терпелось показать ее Майе и друзьям, которые искренне обрадовались, что в детской команде появился седьмой участник. А еще — свозить в город, посидеть с ней в кафе и покормить мороженым с сиропом, шоколадной крошкой и бисквитами, показать ей реки, каналы и мосты. Маленькой водянице наверняка будет интересно узнать, как люди смогли загнать ее стихию в рамки из нарядного гранита, но по-прежнему боятся, что однажды она вырвется на волю.

— Хорошо с вами, девочки, но скоро придется встречать новых гостей, — вздохнул Илья. — Сейчас бойкие дни грядут, а я все еще не могу привыкнуть к этой суматохе. Так и хочется поскорее в мастерскую слинять, а потом к семье!

— Так на это Хей есть, Велхо! — заверила домовинка. — Он-то в суматохе как рыба в воде! Зачем тебе на себя его работу брать?

— Традиции надо беречь, Сату, да и не хочу я наглеть, — улыбнулся колдун. Домовой, который в столь молодые годы стал отцом семейства и уже мог именоваться Коди-Хенрикки, и вправду прекрасно справлялся с делами. Но про себя Илья считал, что гостям просто необходимо чувствовать человеческую ауру, исходящую от него, — так и еда покажется вкуснее, и сон спокойнее, и воздух чище.

Еще немного поиграв с детьми, поцеловав Накки и улыбнувшись Сату, он вышел в прихожую и посмотрел в окно. До приезда постояльцев еще оставалось время, и Илья выкроил его на то, чтобы перевести дыхание, проговорить для себя успокаивающие руны и просто подумать.

Прошлый год выдался тяжелым, к счастью, уже не для города, а только для Ильи и его ребят: Накки после беременности и родов нуждалась в отдыхе. Старания в особняке Хафизы не пошли прахом — Илья нашел всех, кто был причастен к похищению и убийству детей. Это был очень долгий и кропотливый процесс разбирательств в файлах и записях от руки, фотографиях, базах данных и социальных сетях, местах работы, госучреждениях и творческих тусовках. С помощью духов Илья расковырял до крови чуть ли не все социальные слои в Питере, и в каждом нашлись люди, начисто лишенные эмпатии, алчные, завистливые, недалекие и просто безразличные, сознающие, что большие деньги никто не дает просто так, но не желающие грузить голову раздумьями. Врачи, водители, создатели фальшивых документов, нянечки в детском саду, учителя, соседи, коллеги, «случайные знакомцы», постучавшиеся в жизнь через Интернет или в поезде и под личиной дружеского расположения выведавшие все что нужно…

Еще тяжелее обстояло с теми, кто жил в других городах: тут уж парням пришлось делать самим львиную часть работы. Но кое-где Илья все-таки побывал вместе с ними и убедился, что глупость и подлость везде одинаковы.

Нет, ни один человек не был убит: демоны не намеревались нарушать собственный вечный закон. Но и пощады никому не давали — подкарауливали в лесах и парках, где гнали жертву словно сквозь дикую чащу, полную невидимых зверей и блуждающих огоньков. Незаметно дули или дышали на воду, и купающемуся грезилось,