Он осторожно поцеловал ее в лоб и на секунду потерялся в жаре тонких рук, обвивших его шею. Гелена шепнула, обжигая своим дыханием:

— Какой ты милый… Не думай, я не собираюсь к тебе приставать, мне теперь долго ничего не захочется. Ты только не пропадай, ладно?

— Не пропаду, — твердо сказал Илья. — Ты тоже береги себя! Из меня, конечно, такой себе христианин, но люди не зря до сих пор просят: «Не введи нас в искушение и избавь нас от лукавого». Другое дело, что спасение от этого не в церкви, не на небесах, а в нас самих, Гелена, и повторять это надо себе — постоянно, через «не хочу», через страхи, через боль. А для тех, кто обратился к колдовству, это особенно важно.

— Спасибо, Илья, — улыбнулась Гелена, быстро вытерев глаза.

Спустя несколько часов после наступления Нового года Илья спустился на первый этаж, где его уже поджидал Антти. Ян, разумеется, еще спал, как и большинство обитателей гостиницы, кроме нечисти. Накки тоже не вышла его проводить — она вместе с другими духами природы уже была на своем посту у залива, чтобы поддержать шаманское воззвание, и с постояльцами оставались только домовые и банники. Впрочем, им тоже не приходилось расслабляться: ритуал мог повлиять на энергетическое поле в большом радиусе, и людям требовалась защита.

Правда, Илье было достаточно того взгляда, которым они с Накки обменялись перед отходом ко сну, — бессловесного, строгого, но полного неуловимой болезненной нежности, как северный цветок, прорастающий рядом с гранитом. Поспать ему не удалось, хоть Антти и настаивал, что это необходимо перед такой работой: мучили нервные спазмы в желудке и кружилась голова. И он до последнего не мог решить, правильно ли поступал по отношению к сыну. Старый колдун так и не объяснил степень опасности обряда, лишь обмолвился, что зона безвременья все еще слишком близка, а человеческая психика уязвима перед таким плотным соприкосновением.

— Но я знал шаманов, которые проходили через это, и все они остались живы, — заверил Антти напоследок. — Другое дело, что если заклятие так и не удастся снять, ведьма станет еще сильнее и злее, хотя куда уж…

Илье оставалось довериться наставнику, и он больше не стал расспрашивать. Сейчас они безмолвно пожали друг другу руки и выпили подогретого укрепляющего настоя для сердца и сосудов.

В прихожей их встретили Хейкки и лесовик Рикхард, взявший на себя обязанности старшего, — по правилам, как объяснил Антти, каждого шамана мог провожать лишь один дух. Рикхард исполнял все быстро, четко, без лишних слов, молодой домовой следовал за ним и порой шепотом пояснял Илье, что это означает. Духи зажгли свечи, устлали пол соломой, окурили помещение дымом сосновой и можжевеловой хвои, чтобы отогнать тьму, которой овеяно царство Туони. Затем окропили лица и руки колдунов целебной водой, оставили метки из крови и жира жертвенных животных, чтобы легче миновать трещины земли, ведущие к темному миру.

После этого в карманы их одежды духи опустили полотняные мешочки, в которых на ощупь были бруски какого-то едко пахнущего вещества.

— Обезболивающее, может пригодиться, — тихо сказал Хейкки Илье. — Лучше принять при малейшем недомогании, не терпеть, а то станет поздно.

Напоследок Антти прочел напутственные руны, Илья и духи тихо вторили ему. Потом все четверо еще раз обменялись рукопожатиями и колдуны пошли надевать теплые куртки и сапоги.

— Антти, все же скажите, как поступить — надеяться на лучшее или готовиться к худшему? — осторожно спросил Илья.

— Ну конечно, первое, Элиас, да и что нам остается? — улыбнулся тот. — Вот ты всю жизнь провел у воды, которая в любой момент может разбушеваться и снести к черту и дворцы, и новостройки, — и что, ты к этому готов? Или к тому, что с атомной станцией вблизи вашего города что-то случится? Я уж не говорю об утечке бытового газа, пьяном водителе или необъяснимой остановке сердца. Мы знаем, что это может произойти, но живем и надеемся, что у нас еще достаточно времени. Понятно, что мы с тобой в разных весовых категориях и бездетному старику не так страшно, но все же попытайся думать именно так. Хуже точно не будет…

— Пора идти, дорогие мои, — мягко сказал Рикхард. — Мы бы охотно поддержали вас и дальше, но демонам среднего мира в Туонелу путь закрыт. Туда пускают только тех, кто обладает итсе — душой, обретенной в момент рождения. Я вас встречу в лесу и тогда уж расскажете, что там интересного водится!

Сказать по правде, у Ильи давно были свои умозаключения насчет души, но он отложил их до лучших времен. Простившись с духами, колдуны в сопровождении своих фамильяров отправились к опушке леса. Тот казался вымершим или крепко спящим под белым одеялом, под чей-то убаюкивающий шепот. Первый рассвет наступившего года еще не назрел, ночное небо было затянуто дымкой, словно кофе под густой молочной пеной. При мысли, что где-то рядом мог затаиться Северный старец, недосчитавшийся своих даров, Илья поежился.

— Ритуал мы проведем на том месте, где обнаружили тела, — сказал Антти. — Упокоить души необходимо там же, где они были отторгнуты от оболочки. А пока доберемся, мороз нам освежит голову и придаст сил.

Кави и Луми шли впереди, уверенно указывая путь. Собака порой тревожно втягивала воздух и скребла мерзлую землю, зато кошка шествовала спокойно и величественно, как по ровному паркету, помахивая роскошным хвостом.

— Антти, а что ждет фамильяров, если с колдунами что-то случается? Они тоже погибают или переходят к кому-то другому? — вдруг спросил Илья.

— Иногда переходят к преемникам и ученикам, если у тех была прочная связь и духовное родство с наставниками. Если же таковых нет, а со своим колдуном фамильяр крепко сдружился, то после его смерти он как правило долго не живет. Но я-то за свою белоснежку могу быть спокоен, — тут Антти улыбнулся.

Илья ответил тем же, хотя внутри было тяжело и мутно. Лес разрастался, знакомые с детства ели и сосны превращались в сгустки колючей проволоки, вокруг стоял плотный запах железа, ржавчины и еще чего-то затхлого и неживого.

— Вот здесь мы поднимемся к шоссе, — произнес Антти. — Видишь, Элиас, даже овраг остался почти как был, только памяти об умерших больше нет.

— Надеюсь, мы не напрасно их потревожили, — отозвался Илья. Они быстро набрали веток, посыпали их сушеными травами, источавшими особый запах. Перед тем, как разжечь костер, старик промолвил:

— Все живое пришло из яйца, окружено водой