– Пять, четыре, три…

Лео поспешно заштриховывает темные пятна на боку коровы.

– Два, один! Время!

Лео торжествующе поднимает в вытянутой руке свой рисунок, и я аплодирую. Пока я рассматриваю набросок, он отворачивается и откашливается через плечо.

– Это именно то, что нужно. Восхитительная свобода движений. Я в восторге.

Он оборачивается ко мне и улыбается, хотя его глаза слезятся от кашля.

– Правда увлекательно?

– Да, – отвечает он в нетерпении.

– Еще разок?

– Ага.

– Хорошо. На этот раз я даю тебе три минуты, поработай теперь со светом и тенью, но так же быстро и свободно.

Лео снова кладет блокнот на колени, приготовив карандаш в ожидании сигнала.

– Начали!

Пока он рисует, я прогуливаюсь по центральному проходу, заглядываю в каждое стойло и думаю, как лучше поесть, чтобы Лео не увидел. Мне кажется, меня вот-вот разорвет пополам от голода. Мозг как тяжелый кирпич в голове, его острые, шероховатые углы царапают кость моего черепа изнутри.

– Две минуты, – говорю я Лео. Он так сосредоточен на рисунке и корове, что я могла бы есть прямо рядом с ним, а он бы и не заметил. Я быстро ныряю в последнее стойло под деревянную планку к самой маленькой из всех коров, которую окрестила Корой.

Раньше, когда я приходила в коровник по ночам, сонные или спящие коровы вели себя тихо, но сейчас они настороженно стоят и обнюхивают тонкие пучки сена в кормушках. Я отвожу корову за ошейник в самый дальний угол, тихонько уговаривая ее, и стараюсь не смотреть в пустое стойло по другую сторону от прохода. Я прячусь за нею так, чтобы из прохода было видно только ее, если вдруг там окажется Лео. Она тихонько мычит. Ее широкий розовый язык облизывает мое запястье. Я встаю и смотрю, как там Лео. Он сгорбился над блокнотом для рисования, полностью погрузившись в работу.

Я становлюсь на колени рядом с коровой, кладу одну руку на ее костлявый хребет, как будто дружески обнимая ее, а затем быстро провожу кончиками пальцев по ее шее в поисках пульсирующей точки. Я нахожу нужное место, прижимаюсь к нему ртом и перед тем, как пронзить зубами ее кожу, рукой, которая лежит на спине, пытаюсь ущипнуть ее за шкуру, чтобы отвлечь внимание от укуса. Но шкура толстая и нечувствительная, рука находится под неудобным углом, и ее трудно сильно ущипнуть. Отвлекающий маневр не удался. Корова чувствует укус, дергается вперед и громко обеспокоенно мычит. Мне приходится, не разгибаясь, неуклюже подвинуться вслед за ней, чтобы не попасть под ее тяжелые копыта.

Я жадно пью, пытаясь выпить как можно больше и как можно быстрее насытиться. Корова вскидывает голову и вертит шеей, пытаясь стряхнуть меня, и все время протестующе мычит. Почувствовав ее волнение, отзывается корова в соседнем стойле, потом еще одна, и еще. Коровы переступают с ноги на ногу, тихим мычанием сообщая о своем беспокойстве.

– Я закончил! – Голос Лео звучит ближе, чем следует. Я отскакиваю от Коры, быстро вытирая рукавом рот.

– Я закончил, – снова кричит он, на этот раз еще ближе.

Когда я поднимаюсь, то вижу Лео прямо перед загоном с блокнотом в руках. Коровы продолжают мычать, взволнованно расхаживая по своим стойлам.

– Что вы делаете? – спрашивает он.

– Я что-то уронила, – отвечаю я, снова вытирая рукавом рот. – У меня что-то выпало. Я боялась, что она может это съесть.

Я вылезаю из стойла и стряхиваю с колен грязь и сено.

– Коровы могут съесть что угодно. Они… они как козы. Ты закончил? Дай-ка посмотреть.

– Мистер Генри сказал, что нам нельзя туда заходить.

– Здравый совет, тебе стоит к нему прислушаться. Покажи-ка рисунок! Мне не терпится посмотреть, что у тебя вышло!

– Почему они так мычат?

– Не знаю. Наверное, они сплетничают или… обсуждают, например, качество сена.

Внезапно раздается громкий скрежет. Дверь сарая распахивается, внутрь проникает бледный снежный свет. Генри стоит в дверях, озадаченно глядя на жалобно мычащих коров.

– Ну-ка, что тут за переполох? – c упреком обращается он к Бернис, затем идет в нашу сторону, пытаясь утихомирить коров, по дороге он ласково поглаживает каждую из них по влажным мордам, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке.

– Они вас не обидели? – спрашивает он, оказываясь рядом с нами.

– Честно говоря, не понимаю, что произошло. Это было очень странно. Одна из коров где-то здесь, – я медленно отхожу подальше от Коры, – не знаю, какая именно, начала мычать, а затем к ней присоединились остальные. Неужели их так взволновало наше присутствие?

– Ну, это вряд ли… Одна из этих, говорите?

– Да.

Генри ныряет в соседнее стойло и осматривает корову, проводит рукой по ее хребту, откидывает ее уши и заглядывает в них.

– Или, может быть, эта? – спрашивает он, указывая на другую корову, но не на Кору.

– Может быть. Не могу сказать точно.

Затем он забирается в следующее стойло и проводит такой же осмотр коровы. Наконец, он возвращается в проход и пожимает плечами.

– Может, насекомое какое укусило, хотя посреди зимы вроде некому кусаться. Может быть, они просто сейчас немного нервные. – Какое-то время он задумчиво стоит, уперев руки в бока, и смотрит на своих коров, которые наконец-то успокоились, затем поворачивается к Лео.

– Ну, как продвигается рисунок, да Винчи?

Лео застенчиво улыбается и поднимает блокнот прямо перед собой, одновременно показывая рисунок и прячась за ним.

– Вот те раз! Да эта корова вот-вот сойдет со страницы! – Генри поворачивается ко мне с выражением неподдельного изумления и бормочет под нос: – А я-то, честное слово, думал, будут фигурки из палочек.

Рисунок совсем не похож на фигурки из палочек. Я не могу не гордиться.

Довольный Лео выглядывает поверх блокнота и улыбается Генри.

– Да ты талантливый паренек. Ты даешь уроки? А то я умею рисовать только по клеточкам.

Лео собирается ответить, но вместо этого хрипит и заходится в кашле. Блокнот дрожит в его руках, а затем он сгибается пополам от приступа и прижимает его к коленям.

– Боже мой, – ужасается Генри, – какой нехороший кашель.

Он прав. Сначала и меня ужасало кажущееся равнодушие Хардмэнов к здоровью Лео, но я понимаю, что тоже привыкла к его болезни, постоянному кашлю и собственному бессилию.

Я становлюсь на колени рядом с Лео и беру его маленькое, тяжелое тельце на руки.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я. – Достать ингалятор?

В перерыве между приступами кашля он мотает головой. Его лицо краснеет от натуги, и когда он, наконец, успокаивается, из носа снова ползут сопли.

– Ну, тогда я