— Гуляете? — спросил я с насмешливой улыбкой.

Он отшатнулся, рука инстинктивно дёрнулась к поясу, где, я был уверен, прятался пистолет. Мужчина был крепким, лет сорока, с коротким ёжиком седеющих волос и шрамом, пересекающим левую бровь.

— Не дёргайся, парень, — произнёс он хриплым голосом бывалого вояки. — Я не собираюсь тебе вредить.

— А что собираешься? — я скрестил руки на груди, чувствуя, как амулет нагревается под рубашкой. — Следить весь день? По чьему приказу?

Он прищурился, взгляд стал жёстким и холодным.

— Я просто прохожий, парень, — произнёс он с такой убедительностью, что сам, казалось, поверил в это. — Тебе показалось.

Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным — я имел дело с профессионалом, обученным не выдавать себя ни единым движением мускула.

— Мне кажется, ты сейчас расскажешь, кто тебя послал, — произнёс я, вплетая силу амулета в каждое слово.

Он напрягся, явно сопротивляясь влиянию. На висках проступили вены, зрачки расширились. Но мой дар был сильнее.

— Никонов, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, словно слова причиняли физическую боль. — Чёрт… я не должен… говорить…

— Мне кажется, ты расскажешь, зачем он послал тебя следить за мной, — я шагнул ближе, глядя прямо в глаза.

Мужчина вздрогнул, на лбу выступила испарина. Он явно пытался сопротивляться — судя по напряжённой шее и желвакам, ходившим на скулах, в нём шла внутренняя борьба.

— Сбор… информации, — процедил он. — Никонов хочет знать… твои маршруты… привычки… с кем ты общаешься.

— Мне кажется, есть что-то ещё, — я надавил сильнее, чувствуя, как амулет пульсирует в такт сердцебиению. — Что именно Никонов хочет узнать обо мне?

Глаза мужчины затуманились. Он моргнул, словно пытаясь стряхнуть наваждение, но безуспешно.

— Всё, — ответил он безжизненным голосом. — Особенно… твои способности… если они есть. И амулет… он очень заинтересован в твоём амулете.

Последние слова заставили меня напрячься.

— Почему он интересуется моим амулетом? — я вложил в фразу максимум силы.

Мужчина вздрогнул всем телом, словно через него пропустили электрический разряд. Зрачки расширились, затопив радужку, на висках вздулись вены.

— Никонов думает… — его голос звучал механически, как у сломанной куклы, — что ты из аристократов… беглый наследник какого-то влиятельного рода… твоя техника боя выдаёт профессиональное обучение…

— Мне кажется, ты объяснишь, почему он так решил, — я впустил в голос больше силы.

Мужчина дёрнулся, пытаясь разорвать невидимые путы внушения. Губы кривились, словно каждое слово вырывали клещами.

— Не говорит… скрывает мотивы… — пот струился по его лицу. — Приказал следить… за твоими движениями в бою… за реакциями…

Я увидел, что его взгляд начинает проясняться. Внушение слабело. Нужно было действовать быстро.

— Мне кажется, ты забудешь наш разговор, — я вложил в слова всю оставшуюся силу. — Ты просто потерял меня из виду в доках и продолжил поиски в другом направлении.

Его глаза на мгновение затуманились, потом он моргнул несколько раз.

— Где… — мужчина растерянно огляделся. — Чёрт, потерял след.

Он больше не смотрел на меня — взгляд скользил мимо, словно я стал невидимкой. Это сработало. Не дожидаясь, пока эффект развеется, я тихо отступил за контейнер. Он достал рацию.

— Объект ушёл в район восточных доков, — доложил он. — Преследую.

Отлично. Теперь у меня было немного времени. И ценная информация — Никонов что-то подозревает о моём происхождении. Но не знает наверняка. А значит, встреча с ним станет игрой в кошки-мышки, где мне придётся выяснять его намерения, не раскрывая своих.

К вечеру я добрался до главной площади, где должно было начаться празднование. Воздух был наполнен запахами жареной рыбы, дешёвого пива и потных тел. Толпа уже собралась — сотни людей, молчаливых и напряженных, с угрюмыми лицами под показными улыбками, когда мимо проходили представители власти.

На наскоро сколоченной сцене выступали местные музыканты, играя патриотические марши. Звуки разносились над площадью — фальшивые ноты, неуверенные аккорды. Никто не аплодировал. Даже дети, обычно радующиеся любому празднику, стояли притихшие, крепко держась за руки родителей.

Я пробирался сквозь толпу, высматривая Кристи. Фонтан, где мы договорились встретиться, находился у дальнего края площади. Вокруг него толпились люди, набирающие воду в бутылки — фонтанная вода считалась целебной, особенно в праздник Разделения Вод.

Церемония началась с торжественных фанфар — хриплых и надтреснутых, как голос старика. На сцену поднялся упитанный чиновник в слишком тесном мундире, который, казалось, вот-вот треснет по швам. Золотые пуговицы натянули ткань так, что между ними проглядывала белая рубашка. Он вытер пот с блестящего лба платком, расшитым имперской символикой, и начал речь.

— Дорогие соотечественники! — его голос разносился над площадью через потрескивающие динамики. — Сегодня мы отмечаем великий день в истории нашего славного города! День, когда силой и мудростью императорской власти были Разделены Воды!

Он говорил о величии Империи, о мудрости нынешнего Императора, о процветании, которое ждёт всех нас. Слова звучали пусто, как эхо в заброшенном здании.

Люди вокруг безучастно слушали. Иногда кто-то поднимал руку в приветственном жесте, когда мимо проходил патруль Серых, но это выглядело механически, заученно. Будто спектакль, где актёры забыли свои роли, но продолжают двигаться по сцене по инерции.

И вдруг произошло неожиданное.

Из толпы выступил немолодой мужчина в потёртой рабочей одежде. Портовый грузчик — судя по мозолистым рукам и загорелой до черноты шее. Он поднял над головой наполовину пустую бутылку с самогоном и крикнул во всё горло:

— За истинного Императора! За Белозерских!

Толпа ахнула. На мгновение время словно остановилось — люди застыли с открытыми ртами, шокированные такой дерзостью. Мать прижала к себе маленькую дочь, закрывая ей уши. Старик в потёртом военном кителе опустил глаза, сжав кулаки. Молодая женщина в праздничном платье тихо охнула, прикрыв рот ладонью.

А потом началось движение — быстрое, слаженное, будто репетированное.

Серые появились из ниоткуда. Шестеро здоровенных агентов в штатском схватили мужчину, заломили ему руки за спину с такой силой, что он вскрикнул от боли. Кто-то ударил его под дых, и он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Бутылка разбилась о брусчатку, осколки разлетелись, задев ноги стоящих рядом людей.

— Изменник! — заорал чиновник со сцены, брызгая слюной так, что первые ряды зрителей невольно отшатнулись. — Враг Империи! Предатель!

Толпа расступилась, образуя пустое пространство вокруг арестованного. Никто не вмешивался. Никто даже не