Она, как обычно, думает о других: если кто-то мерзнет, Лиза подходит и предлагает чай. Хотя, судя по тому, насколько подруга бледна, кто-то должен позаботиться и о ней.

Демонолог Никита мрачно курит возле памятника. Внешне парень кажется безучастным, но я знаю – он всегда дымит, когда пытается справиться с эмоциями.

Есть здесь и мама. Она делает первый, неловкий шаг мне навстречу. Но затем замирает. Мне столько нужно сказать. Например, что она была хорошей матерью или что мама не виновата в случившемся с Алей. Колдунья, которая хотела извести женщину, в любом случае нашла бы способ.

Но слова застывают внутри склизким комом. То ли время для разговора еще не настало, то ли стена обид и непонимания стала чересчур велика. Я осталась на съемной квартире и ни разу не зашла в гости.

Поэтому лишь робко киваю ей – и мама остается на месте. Наступает моя очередь прощаться с усопшей. В гробу, в белых одеяниях наставница выглядит совсем маленькой и беззащитной старушкой.

Сейчас сложно представить, что когда-то она была могущественной ворожеей. Хочется немного побыть с Марьей наедине, но нужно поторопиться.

Количество людей, которые пришли попрощаться с целительницей, чересчур велико. Здесь есть и благодарные клиенты, и заплаканные ученицы, и коллеги – ведьмы, чернокнижники, колдуны.

Я легонько целую венчик у лба наставницы и касаюсь ее руки. Как только поворачиваюсь к гробу спиной, раздается пронзительный вопль. Лиза?

Но юная колдунья уже попрощалась с бабушкой и сейчас отпаивает чаем очередную гостью.

Воет неопрятная древняя карга. Она кидается на гроб и рыдает, кидается и рыдает до тех пор, пока безутешную старуху не уводят под руки двое рослых мужчин.

Незаметно подхожу к Лизе.

После того как ребята пытались меня спасти, между нами будто черная кошка пробежала. Подруга не простила, что я чуть не ушла в бесконечное астральное путешествие. Она приравнивает мой поступок к попытке суицида.

– Кто это? – тихо спрашиваю, указывая взглядом на причитающую старушку.

– Сестра бабули, – неприязненно морщится ведьмочка. – Никак не затихнет.

– А чего она воет?

Не могу назвать себя специалистом по их семейной истории, но кажется, колдунья должна праздновать победу над ненавистной «вражиной».

– Вместе с Марьей хоронят смысл жизни. Победила – а все несчастна. Она мне недавно звонила, раскаивалась. Хочет наладить семейные связи…

– А ты?

– Что я?! – внезапно взрывается подруга. – Только безумной бабки на шее не хватает. Мы с ней не семья. Моя семья – мама. И бабушка… А она их ненавидела, – отрезает Лиза.

Внезапно термос с чаем в руках ведьмочки начинает дрожать. Лиза никогда не позволит себе плакать или жаловаться, но ей сейчас гораздо хуже, чем любому из присутствующих.

Я вновь делаю то, для чего и нужны близкие люди. Обнимаю.

– Я – рядом. Пожалуйста, помни об этом. И прости за то, что была такой букой.

Ворожея смотрит долгим благодарным взглядом. Кажется, Лиза не выдержит и разрыдается, но ведьмочка берет себя в руки:

– Никита, – суховато напоминает колдунья. – Ты назначила ему встречу после прощания с бабушкой. Иди. И – удачи!

* * *

Кафе. Никита напротив, изучает меню. Чувствую, нам с демонологом предстоит непростой разговор. Он должен был состояться давно.

Нервничаю. От волнения начинаю бешено тараторить:

– Я все знаю. Ты любишь меня, любишь давно. Я должна была обратить внимание! Отношения с Лизой были лишь постановкой, а я-то ревновала, вот дурочка, – натянуто смеюсь. – Знаешь, со временем я тоже смогу тебя полюбить…

Никита молчит. Изучает состав салата, словно ингредиенты «Цезаря» кажутся ему намного занятнее собеседницы.

– Кстати, насчет того, что во мне больше нет сердца. Это неправда – с помощью светлой энергии я лишь очистила духа Эрика от накопленного негатива и отпустила домой. А затем запрещала себе поддаваться эмоциям и отрастила на сердечной чакре здоровенный блок. Теперь все будет иначе!

Парень хмурится. Наконец медленно поднимает глаза. Теперь я понимаю, что за чувство он скрывал за преувеличенным интересом к меню. Ледяное негодование.

– Лика, ты слышишь себя? Знаешь, чтобы тебя вытащить, мне пришлось влить в ритуалы столько энергии, что я до сих пор с трудом держусь на ногах. В первые дни два раза терял сознание – потому что сил на жизнь совсем не хватало. А ты, – хрипит он, – сколько раз давала понять, что не заинтересована ни в отношениях, ни в дружбе… ни во мне?

Хочу возразить, открываю рот, но демонолог прерывает меня решительным жестом. Все оправдания он давно выучил наизусть.

– Конечно же, ты, как обычно, была окружена опасностями. Не хотела никого впутывать или обременять… Не заметила, что после таких слов ты умудряешься втянуть в свои проблемы всех до единого? Боялась мне навредить, – зло передразнивает парень, – звучит так же тупо, как: «давай будем просто друзьями». Я уже смирился с тем, что я для тебя – пустое место. А сейчас ты говоришь, что, может быть, однажды сможешь полюбить? – демонолог кривовато усмехается. – Прости, Алика. Меня это уже достало.

Я замираю, не в силах поверить своим ушам. Сердце, которого, казалось, нет, обливается кровью.

Но впервые чувствую: это моя история. Пусть она начинается вовсе не радужно, но сейчас я нахожусь не под властью чужих сценариев, а значит – в состоянии изменять ход событий.

Никита любит меня. Пусть он уходит из кафе. За ярко-красными цветами гнева и желтой обидой я вижу в ауре демонолога зеленое пламя – это работает сердечная чакра. Я исправлю свои ошибки, и мы будем вместе. Обещаю.

Эпилог

Перед Аликой мужчина лет пятидесяти и старая женщина в инвалидной коляске, судя по фамильному сходству – мать и сын. Ведьма глянула на состояние энергетических тел клиентов и незаметно вздохнула.

Тут уже ничем не поможешь, женщина даже не одной ногой стоит в могиле, она уже давно должна была переступить черту и отправиться на перерождение. Жизнь в этом теле доставляет клиентке лишь боль – как физическую, так и духовную.

Сыну, конечно, тяжело принять такое положение вещей – он любит мать и, чтобы спасти ее, готов на многое. Даже отбросить здоровый скептицизм и пойти к расхваленной ворожее. За годы работы ведьме не раз приходилось видеть и неизлечимо больных людей, и надежду в глазах их близких. Но она никак не могла привыкнуть к горечи на губах, неизменно возникающей после таких клиентов.

Вначале ведьма честно предупредила, что излечить больную не удастся. Но дама, представившаяся Тамарой Васильевной,