За казармами она видит троих мужчин, одетых как чиновники. Из ямыня уже прислали кого-то выяснить, в чем дело, когда генерала Пойниня не сумели разыскать и в Восточной столице.

– Ваше высочество! – скованно произносит один из них, заметив приближение Каллы.

Делегацию представляли ему сразу после прибытия, но имени этого чиновника Калла не помнит. Он кланяется, а она неотрывно смотрит на мертвого генерала.

Генерал Пойнинь лежит, подвернув под себя одну руку и откинув в сторону другую. Его левая щека вдавлена в землю, немигающий глаз зловеще налит кровью. С трудом верится, что еще этим днем он болтал без умолку. Возможно, кому-то из местных наконец осточертели его настойчивые попытки искоренить веру в стародавних богов.

– Что произошло? – спрашивает Калла, убирая нож.

– Трудно сказать, – отзывается чиновник, стоящий посередине.

– Специалист скоро будет здесь, – добавляет третий. – Мы послали за ним сразу же, как только увидели генерала. Причину мы установим.

– Позвольте избавить вас от этого расследования. Отойдите в сторону.

Калла наклоняется и переворачивает генерала. Только что левая сторона его лица была пугающе багровой, и уже секунду спустя приобрела тревожную бледность. Должно быть, чиновники тоже заметили это, потому что у одного вырывается возглас отвращения, а Калла жестом велит им отойти еще дальше. Она встает на колени. Распахивает китель на мертвеце.

Двое чиновников из ямыня поспешно зажимают рты.

– Я же советовала вам отойти.

В груди генерала зияет дыра. Зрелище ужасное, но, как ни странно, крови нет совсем: чистый разрез проходит через грудину и ребра, видно пустое пространство под ними. Калла сует в него руку, и звуки рвотных позывов за ее спиной усиливаются. Она осторожно проводит пальцем по белой кости. Край гладкий. Неизвестное оружие еще не закончило работу, а тело уже перестало кровоточить.

– Но это же бессмысленно, – бормочет Калла, поднимаясь.

Повторилось то же самое. В Сань-Эре эти эксперименты с ци были делом рук Сообществ Полумесяца во главе с Лэйдой. Но Лэйда Милю сейчас сидит в темнице Дворца Единства, а у Сообществ Полумесяца нет ни храмов, ни влияния за пределами Сань-Эра. И что же это значит?

Калла опускает воротник куртки, открывая низ лица. Температура, кажется, возвращается к привычной, и эта перемена так же аномальна, как внезапное недавнее похолодание.

– Что он вообще здесь делал? – спрашивает первый чиновник. Борясь с тошнотой, он обмахивается веером.

– Вероятно, желал выяснить, что еще похвального в адрес солдат можно прибавить к отчету, – отзывается третий, все еще зажимая рукой нос. – Пойнинь хлопотал об изменении бюджета. Чтобы меньше доставалось земледельцам и больше – на действия дворца.

– Но… – второй чиновник осматривает траву вокруг трупа, – …отчета нигде не видно.

– Должно быть, он уже передал его.

– Если уже передал, зачем тогда прокрался за казармы?

– Это вы меня спрашиваете? Обратимся лучше к лейтенанту из казарм…

В этом разговоре Калла участия не принимает. Молча выслушав его, она круто поворачивается и шагает к воротам казармы. При виде ее внезапного ухода трое чиновников умолкают, но за ней не следуют. Свернув за угол, Калла опять остается одна, поднимается на крыльцо к двери и входит на обнесенную стеной территорию.

– Небеса… – вырывается у нее шепот.

Когда во время игр Илас была похищена, она нашлась в Пещерном Храме, среди множества других бесчувственных тел. Прошло немало времени, прежде чем Калла привыкла вспоминать увиденное в тот раз без содрогания, обдумывать подробности и гадать, можно ли в ту ночь было пробиться на свободу, не прибегая к грубой силе. Как-нибудь попроще, чтобы ей не пришлось терпеть удар ножом в сердце, а Антону Макуса – вытаскивать ее из храма и выхаживать потом, расчесывать ей волосы, пока его постель пропитывалась ее мимолетным ощущением покоя.

Каждый раз, когда она усилием воли прерывала эту цепочку мыслей, они уводили ее обратно в Пещерный Храм. Ей следовало собраться с силами и вытащить всех остальных. Все эти безымянные лица, жертвы похищения, оказавшиеся не в том месте в неподходящее время. Свою работу она сочла выполненной в тот же момент, как Илас была спасена. Но там было еще столько других людей. И некоторые еще дышали, были еще живы. А она за ними так и не вернулась.

Калла вздыхает, обводя взглядом территорию казарм. Замечает тюки сена, узкие желоба для воды у дальней стены, канаты, свисающие со сторожевых башен, которые возвышаются над периметром.

И тела. Бесчисленные тела в мундирах дворцовых солдат, распластанные и мертвые.

Калла медленно подходит к ближайшему трупу. Он упал, даже не успев выхватить из ножен меч. Едва дыша, Калла наклоняется и осторожно толкает его в плечо так, чтобы повернуть лицом вверх, к быстро темнеющему небу.

Но ран у него на теле нет. Калла хмурится, приподнимает ему веки, видит, что глаза тусклые, но цвет сохранили. Похлопывает солдата по груди. Обыскивает его мундир. Кожа чистая, внутренние органы, кажется, на месте, на земле вокруг нет крови.

Этот солдат просто упал замертво – без каких-либо признаков воздействия, от которого он умер.

Калла выпрямляется. В этих казармах располагался отряд в тридцать с лишним человек. Как могло случиться, что все они полегли безо всяких следов борьбы?

– Что произошло? – бормочет она. – Какой-нибудь бог сошел с небес, чтобы отомстить?

Со стороны желоба для воды слышится шорох.

Калла застывает, быстрым движением выхватив нож. Раздается еще один звук, сдавленный всхлип, и она подкидывает нож, чтобы перехватить его поудобнее.

И уже собирается метнуть свое оружие при первом же признаке движения, как из-за желоба выглядывают две детских головы.

– Ах ты ж… – Калла едва удерживает нож, прямо-таки ловит его уже в полете и сует обратно за голенище. – Эй вы, там!

Дети снова прячутся за желобом.

Калла спешит к ним. Бежать им вроде бы некуда, но она не желает напугать их. И потому изображает все дружелюбие, на какое только способна, нарочно медленно заглядывая за желоб.

– Привет, – говорит она. – С вами все хорошо?

Дети визжат.

– Тсс, тише! – уговаривает она, стараясь изо всех сил. Видимо, дружелюбное выражение лица ей не удалось. – Вам нечего бояться. Вы в безопасности! – Она вскидывает руки, показывая пустые ладони. – Видите? Я хорошая, мне можно верить. Я вас не обижу.

Мальчишка слева прерывисто вздыхает. Успокаивается, обхватив себя руками. Девочке требуется больше времени, чтобы перестать плакать, всхлипы накатывают на нее приступами, но каждый раз слышатся все