Венера хмурится, поднимая сотовый телефон к небу. В Жиньцуне сигнал всегда слабый, здесь работают только специальные телефоны для провинций.

– У лейтенанта Фожиня возникли сложности при попытке связаться с генералом Пойнинем. Он перезвонит, как только выяснит, в чем дело, в ямыне Восточной столицы. Занять много времени это не должно.

– Зачем нам вообще ждать генерала Пойниня? Он только и делает, что дает вам скверные советы.

Венера притворяется, будто не слышала ее.

– Ему уже следовало быть здесь с итоговым отчетом Восточной столицы. – Венера опускает телефон. Потом замечает выражение на лице Каллы. – Мы должны привезти во дворец из провинции оба отчета.

– Правда? – задумчиво переспрашивает Калла, хоть ей известно, что так и есть. – Виновата.

Она готова поручиться, что членам Совета от Эйги и Паше не приходится торопить подчиненных им военачальников, добиваясь от них быстрых ответов. Их вертикаль власти непрерывна от трона и члена Совета до генерала и солдата. Преданность несомненна, задачи четко определены. А вот Жиньцунь расколот надвое с тех пор, как его завоевали. Это единственная провинция Талиня, где разграничены западная и восточная части, и все же лишь один член Совета стоит во главе десятка военачальников, действующих и на западе, и на востоке провинции. Венера Хайлижа отнюдь не беспомощна. Но она ровесница Каллы и наивна, как все аристократы, которые выросли, не зная горя, а это значит, что дворец раздергает ее на клочки. Пройдет месяц-другой, и еще какая-нибудь знатная семья вступит в игру, где призом служит Жиньцунь, хоть это и наименее вожделенная провинция из всех.

Калла дала бы Венере от силы месяца три, прежде чем ее собственные солдаты ополчатся против нее, а дворец грохнет по столу кулаком.

Они ждут еще несколько минут. Телефон Венеры молчит.

– Если все затянется до заката, – предлагает Калла, – давайте просто подделаем отчет и уедем.

– Дворцу это не понравится.

– Дворец не узнает, член Совета Хайлижа.

– Но…

– У вас опять звонит телефон.

Венера вздрагивает. Смотрит вниз.

– И в самом деле. Прошу меня простить.

Она отходит. А тем временем дворцовый стражник, кажется, зовет кого-то с расстояния в несколько шагов, и, хотя Калла все слышит, хотя различает повторяющиеся слова «ваше высочество, ваше высочество!», отвечать она и не думает. До тех пор, пока стражник наконец не обращается к ней: «Принцесса Калла!» – сумев моментально привлечь ее внимание.

– Я всего лишь советник, – возражает она. – В титуле нет необходимости.

– Ясно, ваше высочество, – все равно говорит стражник.

Сколько бы она ни возражала, ее голову венчает гладкий обруч из золотистого металла, резко выделяющийся на черных волосах. Но кем бы она ни была – особой королевской крови, советником или просто придворной аристократкой, – все эти титулы означают одно и то же: в Жиньцуне она незваный гость.

– Если получение отчета потребует больше времени, нам придется остаться здесь на ночь. Холодает.

Калла расцепляет сложенные на груди руки, снимает с одной перчатку, подставив кожу ветерку. Горизонт приобрел оранжевый оттенок, возвещая неумолимо надвигающийся закат, уже запустивший длинные пальцы в облака.

Таких пейзажей она не помнит, хотя наверняка видела их прежде. Ее воспоминания о Жиньцуне смутны и далеки, словно логика сна после пробуждения. Она может припомнить ряд событий, случившихся прямо перед тем, как она покинула провинцию, событий, которые побудили ее вселиться в принцессу Каллу Толэйми в возрасте восьми лет. И все же она, глядя на Жиньцунь, не в состоянии признать, что когда-то он был ее родиной.

Она сжимает кулак, ладонь немеет. Всем ее воспоминаниям свойственна непрочность. Она была необходима, чтобы обманывать не только саму себя, но и целый дворец. А теперь ее желудок судорожно сжимается всякий раз, стоит ей засмотреться на равнину, в равной мере изнывая от отвращения и тоски. Где-то в этой провинции гниет на дне глубокой лужи тело девочки, в котором она родилась. Эти места кажутся ей чуждыми, но узы между Каллой и той девочкой привели ее сюда. И направляли ее руку во Дворце Неба, заставив последние пять лет пробыть в роли мятежной, а не удобной принцессы.

– Странно, – замечает Калла. – Прошлой ночью так холодно не было.

Пока она говорит, температура продолжает снижаться. Во рту распространяется кислый привкус. Сердце учащенно бьется, ударяясь о ее ребра.

– Что?!

Услышав резкий возглас Венеры, Калла оборачивается к ней.

– В чем дело? – спрашивает она.

Венера отвечает не сразу, в попытке оглянуться застывает на полпути. Она крепко сжимает телефон.

Калла отталкивается от стены, направляясь к ней.

– Член Совета Хайлижа! – Ее голос звучит так властно, что Венера замирает, наконец взглянув Калле прямо в глаза. – Спрашиваю еще раз: в чем дело?

– Нашли генерала Пойниня, – шепотом отвечает Венера, прикрывая свободной рукой динамик телефона. – Он… он мертв.

Минусовая температура внезапно перестает казаться погодной аномалией.

– Где? В Восточной столице? – уточняет Калла.

– Нет, он здесь, в Западной. За казармами, – выговаривает Венера, а Калла уже бежит к лошади и отвязывает поводья от кареты. – Пытались связаться с его отрядом, но ответа нет, и…

– Скоро вернусь, – перебивает Калла, вскакивая в седло.

Дворцовая стража оборачивается, озадаченная внезапной суматохой.

– Подождите! – Венера убирает телефон. – Если вы едете посмотреть, что там, я тоже…

– Нет! Останьтесь здесь. С дворцовой стражей. – Она указывает на одного стражника, привлекая его внимание грозным взглядом. – Охраняйте ее!

Калла дергает поводья. Лошадь срывается с места. Дорогу до казарм, которые они осматривали ранее, Калла помнит смутно, но прежде, чем успевает усомниться в своей памяти, земля Жиньцуня уже летит под копыта ее лошади с угрожающей скоростью. Ветер бьет в лицо, резкий, как бритва. Сипло дыша, Калла подтягивает выше воротник куртки, пытается прикрыть им глаза и скачет дальше, держа поводья лишь одной рукой, ее лошадь поднимает клубы пыли на главной дороге, ведущей через Западную столицу. Калла проносится мимо двух жалких, запущенных деревушек. Мельком оглядывает их ворота, запоминает названия.

Вон там. Казармы рядом с теми бурыми деревьями. Это она помнит.

Калла резко останавливает лошадь и соскакивает с нее. Вокруг тихо. На удивление тихо, тем более что справа от нее тянется главная торговая улица Западной столицы с ее лавками. Куртка уже не спасает Каллу от холода и дрожи, на миг Калла замирает, вглядываясь в сгущающиеся тучи. Этому явлению должна быть какая-то причина, не столь мрачная, как подсказывает ей чутье.

– Откуда они взялись? – шепчет она себе под нос.

Раздумывать некогда, и Калла устремляется вперед, огибая казармы и на ходу вытаскивая нож из-за голенища ботинка. Взять с собой меч ей не позволили – «это же мирная делегация,