– Ваша дочь хотела с вами поговорить.

– Соня?

В глазах духа появилась надежда, затем мольба. Казалось, она готова на все, чтобы получить весточку от давно утраченной дочери…

– Нет, другая дочь. Кира.

– У меня нет другой, – зло отчеканил дух. – Она, – мертвая женщина презрительно указала на клиентку. Кира не видела дух, но все равно испуганно съежилась, – украла место моей девочки. Я ее вырастила: кормила, лечила, дала ей образование. Считаю, что мои обязанности выполнены.

Ведьма почувствовала, как в горле образуется ком. Алика не могла передать слова призрака клиентке, которая сидела напротив, нервничала и смотрела на колдунью красными глазами.

Это была последняя их консультация – денег на курс магической реабилитации у учительницы не было. А бесплатно трудиться не могла уже Алика, она и так из симпатии к клиентке делала той ощутимые скидки.

Работа с Кирой была не из легких, а нарушение энергообмена между практиком и клиентом может привести к нежелательным последствиям для обеих.

Но Алика ведала: как бы сильно ни было токсичное убеждение, от кого бы оно ни исходило, никто не в состоянии заставить клиентку поверить, будто она не заслуживает места в жизни, если Кира примет себя сама.

– Моя догадка подтвердилась, – только и сказала ведьма, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Насколько я знаю, вы хорошая мама?

Женщина растерянно закивала, еще не понимая, в какую сторону клонит ведьма.

– Давайте пофантазируем: представьте, что к вам в класс привели нового ребенка. Девочку, – ведьма осторожно описала, какой увидела Киру в детстве: ненужный ребенок, который разочаровал маму лишь тем, что не был чужой инкарнацией.

Она говорила до тех пор, пока глаза собеседницы не увлажнились от жалости к «воображаемой» малышке. До тех пор, пока она не была готова удочерить ее, принять всей душой.

Не все родители любят своих детей. Хваленый материнский инстинкт включается далеко не всегда, а чтобы любить, необходимо иметь хотя бы немного любви внутри. Мать Киры была больной, сломавшейся женщиной, у которой, кроме ее горя, ничего не осталось. Сейчас ее уже нет. Но у Киры всегда есть Кира.

– Как бы вы работали с таким ребенком? Что бы ему говорили?

Алика видела по глазам: у учительницы появляется план – не она ли с такой самоотдачей помогала ученицам? Скорее всего, идеи клиентки лучше всего, что могла бы предложить ведьма, ведь у Алики не было такого опыта работы с отвергнутыми детьми.

– Эта девочка – маленькая Кира, – серьезно сказала колдунья. – Она всегда внутри вас. С мамой у нее не сложилось, поэтому прошу… пообещайте мне, что вы о ней позаботитесь! Я знаю, вы сможете.

Кира пообещала. Больше они не встречались. Но иногда ведьма нарушает заведенное для себя правило не вовлекаться в ситуации клиентов и присматривает за Кирой в социальных сетях. Потому что в ранней юности Алику саму чуть не убедили, что она украла чужое место, а ее существование бессмысленно и бесполезно… И станет лучше, если ведьма уйдет.

Она не знает, повлиял ли на Киру их последний разговор, но в последние годы на лице учительницы начинает исчезать виновато-затравленное выражение.

Когда Алику тянет ей написать, а заодно предложить пару бесплатных консультаций, колдунья напоминает себе: эта женщина смогла уже очень многое – сломала деструктивный сценарий, создав прекрасную семью, выжила, когда собственная мать не желала, чтобы Кира существовала, и не спятила.

Ее психика гораздо крепче твоей, молодая колдунья. Сейчас Кира делает то, что умеет лучше всего: заботится об одной маленькой раненой девочке.

Почему-то ведьме казалось, что Кира Борисовна будет для Кирочки отличной мамой. Ведь у нее это всегда удивительно хорошо получалось!

История юной ведьмы

Мой новый клиент – худенький парень в очочках. Ему явно не по себе – наверное, ожидал, что прием будет вести старая опытная колдунья. При виде девушки чуть моложе себя клиент смущается, но протягивает мне потную ладошку. Интересно, что привело его к колдунье? Может, хочет, чтобы я наколдовала удачный билет на экзамене?

Первые несколько минут мальчик не может подступиться к теме – мямлит, что его вопрос очень щекотливый, требующий особого такта.

Вступление настораживает… Несмотря на то что я веду практику совсем недавно, успела заметить: если человек просит исключительной щепетильности к своему «делу», значит, к случаю нельзя притрагиваться без перчаток – испачкаешь руки. Впрочем, иных заказов у меня пока не было.

– Представляете, моя девушка забеременела, – наконец выдавливает парень. Его торчащие уши становятся пунцовыми. Поздравить? Судя по всему, мой гость не слишком рад прибавлению в семействе.

– Хотя Машку даже девушкой назвать чересчур громко. Мы встречались от силы два месяца. Я совсем не готов стать отцом. Конечно же, я сразу предложил оплатить аборт. – Клиент возмущенно нахохлился, будто недоумевая, как можно было не оценить рыцарский жест. – Но Машка против! Говорю ей: с ума сошла! Какое: «хочу семью»?! Я сам только начинаю вставать на ноги. Почему я должен взваливать на себя ярмо из-за того, что какая-то дурочка отказывается от простейшей операции? Разве нормально – за одну ночь платить алименты все восемнадцать лет?

В глазах клиента вызов и явное несогласие с «несправедливостью». Терпение, с которым я стараюсь относиться к людям, начинает понемногу иссякать.

– С экзистенциальными вопросами лучше обращаться к психологу. Какая помощь вам требуется от ведьмы?

Парень смущенно опускает глаза в пол, снова краснеет, будто собирается попросить о чем-то непристойном. Мне становится несколько жаль незнакомую Машку. Наконец, клиент набирается смелости:

– Может быть, вы сумеете организовать выкидыш? Тогда меня точно не заставят платить алименты. Да и родители ничего не узнают!

* * *

Напротив сидит возрастная лощеная дама. Я бы могла назвать ее даже красивой, если бы не флюиды злости, исходящие от каждого жеста. Они создают вокруг клиентки ледяной кокон, из-за которого к ней невозможно, да и не очень хочется приблизиться.

– У меня не хватит слов, чтобы описать, как сильно я его ненавижу. Я мечтала о детях всю жизнь! Муж пятнадцать лет уверял, что не собирается заводить ребенка. Я верила и любила. Жила так, как он хотел: оставила профессию, следила за домом – готовила ужины из трех блюд. А год назад… – женщина запинается. На секунду мне кажется, что из ее горла вырвется давно замерший там вопль, но вместо крика слышится только змеиное шипение: – Год назад ушел к молодой – и, представьте себе! – передумал. Из-за бывшего я упустила свой шанс – врачи сказали, детей у меня больше не будет. Пожалуйста, – просит она, – сделайте так, чтобы у них тоже ничего