— Вот так сюрприз, — усмехнулся я, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. — Надеюсь, Михаил ушёл по собственному желанию, а не лежит связанный в кладовке?

Алиса негромко рассмеялась — тем отработанным смехом благородной дамы, который преподают на специальных курсах для дочерей высокопоставленных чиновников.

— Я дала ему выходной, — промурлыкала она, медленно потянувшись. — Решила, что нам было бы неплохо… уединиться.

— И чья это была идея? — спросил я, не двигаясь с места. — Твоя или папочки?

Тень раздражения промелькнула на её идеальном лице, но тут же исчезла под маской соблазнительницы.

— Мужчины… — она закатила глаза. — Всегда усложняют то, что должно быть простым и приятным.

Она поднялась на колени, позволяя мне увидеть себя во всей красе. Я вынужден был признать: Алиса была великолепна. Высокая грудь с розовыми сосками, тонкая талия, плавные изгибы бёдер. Но было в этом что-то совершенно не привлекательное. Возможно, чрезмерная отточенность, будто её всю жизнь учили быть оружием соблазнения.

— Почему бы тебе не присоединиться ко мне? — предложила она, похлопав ладонью по кровати рядом с собой. — Обещаю, ты не пожалеешь.

Я не сдвинулся с места.

— А если я скажу «нет»?

Её улыбка стала чуть напряжённей.

— А зачем тебе говорить «нет» на такое заманчивое предложение? — Она подалась вперёд, опираясь на руки и создавая ещё более соблазнительный ракурс. — Разве мы оба этого не хотим? Разве ты не смотрел на меня… с таким безумным желанием?

Она не ошибалась. Её красота действовала на меня как на любого нормального парня моего возраста. Но под этим поверхностным влечением крылось куда более сложное чувство.

— Может быть, — пожал я плечами. — Но я давно научился не хвататься за всё, чего хочется. Мы же не животные.

Я отлепился от косяка и сделал несколько шагов по комнате, подходя к столику с шампанским. Далее открыл бутылку, наполнил бокал, но не прикоснулся к нему.

— Итак, зачем всё это? — я обвёл рукой комнату. — Мы вроде бы выработали нормальную систему отношений — легкий флирт и ничего большего. Почему ты перешла к более решительным мерам?

Алиса поднялась с кровати, ничуть не смущаясь своей наготы, и приблизилась ко мне плавной, кошачьей походкой.

— Просто подумала, что пора перестать играть в кошки-мышки, — сказала она, останавливаясь так близко, что я ощущал тепло её кожи. — Ты мне нравишься, Сокол. А я, думаю, нравлюсь тебе. Так почему мы не можешь позволить себе столь желаемого удовольствия?

На губах Алисы появилась странная улыбка — не соблазнительная, а скорее… сытая. Как у кошки, только что проглотившей канарейку.

— Отцу вполне по нраву наше сближение, — её пальцы скользнули по моей щеке, шее, затем снова к груди, словно пытаясь нащупать что-то сквозь ткань рубашки. — Думаю, это одно из его сокровенных желаний — сделать тебя частью нашей семьи.

В её интонации промелькнуло что-то зловещее, будто за красивыми словами скрывался другой, куда более тёмный смысл. Мне знаком этот тон — так говорят, когда за блестящей упаковкой прячется стальной капкан.

— И с каких пор папаша Никонов так трогательно заботится о личной жизни дочери? — спросил я с нескрываемым сарказмом, отступая на полшага. — Раньше он только и делал, что использовал тебя как красивую приманку для своих деловых партнёров. Ходячий аксессуар с фамилией.

Алиса не дрогнула. Напротив, по её губам скользнула новая улыбка.

— О, отец не стал бы брать под крыло первого встречного оборванца, — протянула она, растягивая слова. — Он видит в тебе талант, потенциал. И, конечно… происхождение. — Последнее слово она выделила, пристально глядя мне в глаза. — Даже если ты притворяешься, что его нет.

Внутри что-то неприятно кольнуло. Опять эти чёртовы намёки на моё происхождение. Никоновы кружили вокруг этой темы как акулы вокруг кровоточащей раны. Пробовали воду, но не атаковали. Типичный почерк аристократов — никогда ничего не говорить прямо, обволакивать любую мысль десятком метафор и намёков, будто простые слова обжигают им рот.

Но пока они не произнесли вслух имя Белозёрских, у меня оставалось пространство для маневра.

Алиса заметила мою секундную задумчивость и моментально воспользовалась ею, скользнув ближе с грацией хищника. Её обнажённое тело прижалось к моему, руки с неожиданной силой обвились вокруг шеи, словно замыкая капкан.

— Представь, что мы могли бы сделать вместе, — прошептала она мне в ухо. — Ты, я, мой отец… Весь этот город лёг бы к нашим ногам. Никто не посмел бы встать на нашем пути. Ты смог бы отомстить всем, кто когда-либо причинил тебе боль. Власть, деньги, уважение… всё, чего ты когда-либо хотел.

Её слова рисовали соблазнительную картину. И я не мог отрицать, что часть меня — та дикая, жаждущая справедливости часть, что выросла в трущобах — откликалась на них. Но другая часть вспоминала глаза Кристи, полные разочарования, когда она говорила: «Ты уже не тот человек, которого я знала».

Алиса прижалась губами к моей шее, и я ощутил влажное прикосновение её языка. Её руки нетерпеливо блуждали по моему телу, расстёгивая пуговицы рубашки.

— Хватит, — сказал я, отстраняя её от себя.

Она замерла, непонимающе глядя на меня.

— Что?

— Я сказал: хватит, — повторил я твёрже. — Мне это не интересно.

Алиса отступила на шаг, её лицо выражало такое искреннее изумление, что, не будь ситуация столь серьёзной, я бы рассмеялся. Видимо, ей нечасто отказывали.

— Но… почему? — она растерянно обвела руками своё обнажённое тело. — Я же… посмотри на меня!

— Ты очень красива, — признал я. — Но я не хочу быть пешкой в играх твоего отца. И не продаюсь — ни за деньги, ни за секс.

Её недоумение сменилось гневом. Она схватила с кровати шёлковую простыню и прикрылась ею, словно вдруг осознала свою наготу.

— Ты хочешь сказать, что отказываешься от… МЕНЯ? — в её голосе звенело возмущение.

— Я отказываюсь от роли, которую для меня придумал твой отец, — ответил я спокойно.

— Ты просто… просто набиваешь себе цену! — воскликнула она, упрямо мотнув головой. — Хочешь большего? Отец даст тебе долю в бизнесе, собственный особняк, статус в обществе. Чего ты