— Свободы выбора, — ответил я. — И права решать, с кем я буду и кому буду служить.

Её лицо исказилось от ярости, и в этот момент я впервые увидел настоящую Алису — не тщательно отрепетированную соблазнительницу, а избалованную, эгоистичную девочку, привыкшую получать всё, что захочет.

— Ты пожалеешь об этом, — процедила она сквозь зубы. — Отец будет в ярости, когда узнает о твоей… неблагодарности. О твоём предательстве.

— Предательстве? — я усмехнулся. — Я выполняю его поручения. Делаю грязную работу. Но это не значит, что я продам ему свою душу… или своё тело.

Алиса начала лихорадочно одеваться, натягивая шёлковое бельё и платье, которое я обнаружил аккуратно сложенным на стуле.

— Всё это из-за неё? — спросила она, застёгивая молнию платья. — Из-за той девчонки из трущоб? Той, что заперлась в комнате и даже не разговаривает с тобой?

Упоминание Кристи заставило меня напрячься. Алиса заметила мою реакцию и недобро усмехнулась, словно хищник, почуявший слабость.

— О, я попала в точку? — она покачала головой, сверкнув глазами. — Какая ирония. Ты выбираешь девчонку, которая тебя даже видеть не хочет, вместо той, что готова дать тебе место рядом с самым влиятельным человеком в городе.

— Ты не знаешь ни меня, ни Кристи, — ответил я холодно.

— Зато я знаю отца, — парировала Алиса, поправляя причёску дрожащими от злости пальцами. — И он не любит, когда ему отказывают. Особенно когда речь идёт о его… инвестициях.

— А что ему нужно? — спросил я. — Что на самом деле нужно Никонову?

Алиса внезапно замерла, словно осознав, что сказала лишнее. Потом медленно подошла ко мне и положила руку мне на грудь, чуть выше сердца.

— Ты, — прошептала она. — Твоя лояльность, твои способности, твоё имя. Отец не тратит время на случайных людей. Он увидел в тебе то, что может сделать его «империю» непобедимой. Он потратил месяцы, чтобы приручить тебя… сделать своим. — Она наклонилась ближе, почти касаясь губами моего уха. — Теперь, когда ты отказался сотрудничать по-хорошему… он найдет другие способы привязать тебя к себе.

Она отстранилась, глядя мне прямо в глаза.

— Тебе стоило сказать «да». Тогда у тебя была бы хотя бы иллюзия выбора. А теперь… — она едва заметно покачала головой. — Отец всегда получает то, что хочет. Всегда.

С этими словами она развернулась и направилась к двери, оставляя за собой шлейф дорогих духов и недосказанных угроз.

— Отец будет очень разочарован, когда узнает о твоём отказе, — бросила она через плечо. — А он не из тех, кто прощает разочарования.

Как только дверь за ней закрылась, меня накрыло волной тревожных мыслей.

Что-то здесь не сходилось. Зачем Никонову подсылать ко мне Алису именно сейчас? Я выполнял все его задания, не задавал лишних вопросов, не показывал ни малейших признаков нелояльности. А тут вдруг такая топорная атака — соблазнение, угрозы, ультиматумы.

Никонов никогда не действует без причины и никогда не торопится, если нет особого повода. Что-то заставило его форсировать события. Возможно, какая-то новая сделка на горизонте? Или намечается передел влияния в городе? Может, он просто хочет убедиться в моей абсолютной лояльности перед тем, как сделать следующий ход в своей бесконечной игре за власть?

Что бы это ни было, Никонов явно терял хладнокровие — он, мастер тонких манипуляций и многоходовок, вдруг решил действовать в лоб, как какой-то новичок в мире интриг. Это настораживало больше, чем все прямые угрозы. Если человек, который просчитывал каждое своё действие на десять шагов вперёд, вдруг начинает спешить, значит, игра пошла по-крупному. А в таких играх фигуры вроде меня обычно становятся расходным материалом.

Я потёр переносицу и со вздохом оглядел настоящее поле боя, в которое превратилась моя спальня. Повсюду следы несостоявшегося соблазнения — бутылка шампанского, которое давно потеряло пузырьки и стало просто дорогим кисловатым вином. Лужицы от растаявшего льда расползались по полированному дереву, грозя его испортить. Алые лепестки роз прилипли к шёлковым простыням так, что придётся соскребать их ногтями. А свечи… чёртовы свечи оплывали на антикварную мебель, оставляя восковые потёки, которые будут сниться мне в кошмарах.

И тут меня посетил, пожалуй, самый насущный вопрос вечера: а кто, собственно, будет всё это убирать⁈

Я тяжело вздохнул, оглядывая масштаб бедствия. Михаил, которого так своевременно отослала Алиса, вернётся только завтра. Доморощенная соблазнительница устроила бардак и свалила, оставив мне грандиозную уборку. Типично для избалованной аристократки — создать проблему и ускользнуть, пока кто-то другой разгребает последствия.

«Похоже, придётся мне,» — мысленно проворчал я, закатывая рукава.

Я начал тушить свечи — одну за другой, наблюдая, как комната постепенно погружается в темноту. Каждое крошечное пламя, умирающее между моими пальцами, отзывалось тихим шипением. Странная символика — столько бессмысленного огня, и все напрасно.

Выбросив простыни с налипшими лепестками в корзину для белья, я машинально оглядел комнату. Привести её в порядок можно и утром. Сейчас мне нужно было кое-что проверить.

Кристи.

После визита Алисы в голове образовалась тревожная пустота. Что если дочь Никонова решила отыграться не только на мне? Что если её слова о «других способах привязать к себе» касались не только меня?

Я поспешил по коридору к двери Кристи. Темнота квартиры, обычно успокаивающая, сегодня казалась враждебной. Что-то было не так. Звуки, запахи… всё ощущалось иначе, словно моё личное пространство было нарушено не только Алисой.

Остановившись у знакомой двери, я негромко постучал.

— Кристи?

Тишина.

— Кристи, ты там? Мне нужно поговорить.

Снова тишина. Никаких шагов, никакого движения, ни даже злого «уйди», которое я так часто слышал последние месяцы.

Я прислонился ухом к двери. Обычно я мог различить её дыхание, перелистывание страниц книги, даже тихий скрип кровати, когда она ворочалась. Но сейчас… ничего.

— Кристи, открой! — я постучал настойчивее.

Амулет на груди слабо пульсировал, словно подталкивая к действию. Дверь была заперта изнутри, и обычно я уважал её границы. Но что-то в этой тишине заставило меня напрячься.

— Я вхожу! — предупредил я и, не дожидаясь ответа, применил силу.

Замок был простым, внутренним. Достаточно слегка надавить, чтобы язычок выскочил из паза. Дверь распахнулась с тревожной лёгкостью.

В комнате было темно, только лунный свет из незашторенного окна рисовал бледные квадраты на полу. Я щёлкнул выключателем.

Пусто.

Кровать заправлена, на тумбочке — стопка книг, нетронутый ужин, который принес Михаил. Ни следа борьбы, ни записки, ни… Кристи.

Неправильность ситуации