Сейчас всё иначе. Умиротворяющий плеск, прохлада у водопада. Воздух насыщен водой. Ей почти можно дышать.

Наклонившись, набрал в ладонь воды, смочил лоб. Хорошо. Купаться, конечно, не полезу, эти мысли как с поиском ночных цветов — пришли и ушли, даже ноги мочить кажется жутко холодно, когда стоишь возле воды и ощущаешь прохладу.

Люди непостоянные. Мыслим одно, делаем другое…

— Та-да!!!

Ощутил толчок в спину и тут же холод захватил в объятья, повторяя вчерашний день. Хочу или не хочу уже не важно — кто-то решил за меня.

Обрыв крутой, глубина сразу. Зёма с криком нырнул рядом. Но он хоть мечи снял, доспехи в пещере висят. Я же хоть и не в доспехах, но все свои шкуры варварские промочил. Хорошо, топор плотно закреплён в петельке, не пошёл на дно. Вынырнув, выбросил его на берег. Мало оружию ржаветь ступеньками в дереве, так ещё и купаться с ним теперь — перебор.

Следом нырнула Валькирия. Уже в воде я увидел, что одежды на ней не очень-то. Привыкла со вчерашнего дня голышом. Впрочем, так и надо купаться, когда душой молод.

Вода холодная, но после ныряния к ней привыкаешь. Купаясь ночью, кажется, что она стала теплее, чем днём.

Зевс всё же выскочил первым.

— Порыв к моржеванию быстро иссяк? — кричу ему я, но он уже не слышит, найдя новую жертву.

— Зёма!!! Паразит!!! — донеслось от Ведьмочки на берегу.

Нет, блондин вынырнул только за тем, чтобы снова полететь в воду уже вместе с Ведьмочкой. Та купаться в нашу холодную речку сама не полезет. Приходиться подталкивать.

А вот Тима нам пришлось кидать в воду вдвоём. Уж очень вёрткий. Тростинкой ещё своей перед лицом машет. Тоже мне оружие! Только от пёсиков отбиваться… ну или медведей.

После недолгого сопротивления тростинка отобрана, а трепыхающееся тело с криком летит в воду. Мы сигаем следом. Надо же ещё и притопить малость. Как без этого?

Плеск, барахатнье, нырки с плеч, смех пятерых, луны отражаются в воде, словно светят прожекторы. Брызги в их свете как молочные капли. Те же сияющие звёзды, только ближе.

Кира плавает, Ведьмочка разглядывает лунную дорожку, а Тим, я и Зёма, в очередной раз выбравшись из воды, приблизились к Эле. Глаза коварные, лица хитрые…

— Вы это… не шалите, — отступила на шаг та. — Я предупредила.

И посохом так машет, машет.

— От коллектива отбиваться нельзя, — медленно, почти по слогам проговорил Зёма.

В ночи получилось довольно зловеще.

— Ну, я предупредила, — хмыкнула Эльфеечка и в последний раз повела посохом…

Зря мы её не послушались! Люди, не злите магов. Особенно магичек. Ведь воздушная волна это вам не шутки!

Меня с Тимом снова забросило в воду, Зёма увернулся, кувыркнувшись под посох магички и отобрал у неё оружие. После чего подхватил на руки, а затем переложил на плечо и понёс к воде.

Повержена!

В этот раз я выполз на берег из последних сил. Зубы стучат, икры сводит. Далеко закинула. Тим, выползя, вообще изображает умирающего на берегу, язык на плечо. Веда костерит всех подряд, стуча зубами. Никакой в ней романтики. Кира сидит на берегу, тяжело дышит. Наплавалась и смотрит на луны под водопадом.

Эля с Зёмой подозрительно-долго застыли друг напротив друга. Оба мокрые и замёрзшие, как зюзи. Лица приближаются как магнитами. Их губы ближе… ближе. И вот мы все наблюдаем, как эти двое целуются.

Но никто долго этого терпеть не станет. Потому новые толчки, новые смешки. И новый заплыв. А затем шестеро трясущихся пингвинов, дрожа, гогоча и стуча зубами, периодически толкая друг друга, гуськом понесутся к сухой и тёплой пещере.

«Вот так хранители», — наверняка подумает Лот и вздохнёт.

Ну и ладно. Нечего к нам шпионов приставлять… Всё равно перевербуем.

Глава 20

Вглубь!

От лица Эльфеечки.

Всю ночь снились поцелуи, романтичные встречи под родной Луной, цветы, мелодичная музыка, арфы, мелодичные гитары, визглявые скрипки. Никогда не слушала такой жути. Пару раз даже снились белые кони. Правда, без принцев. Видимо в седле не удержались или в дефиците — на всех не хватает. Затем снова снились и даже ощущались поцелуи.

Но утром оказалось, что просто Лоту понравилось целоваться со мной больше, чем Зёме. Во всяком случае, пока блондин собирал дрова в лесу, волчара разбудил меня по-своему. Облизал всё лицо!

— Фу-у-у! Какая гадость! Лот, уйди прочь! Зёма-а-а!!!

Блондин вбежал в пещеру на крик. Выронив дрова, обнажил мечи, готовый к сражению. Поверх дров на пол упали цветы. Свежие полевые, разноцветные. Красивые. Такие и виделись во сне. И букет распался, не достигнув адресата.

— Нарываешься, сволочь мохнатая⁈ — тут же смекнул что к чему наш адмирал.

Волк зевнул, вяло мазнув взглядом по новой угрозе жизни и выжидающе сел рядом со мной. Такой спокойный мохнатый зверь. Ни капельки не боится мечей.

Опешив, я повернулась к Зевсу. Глаза у блондина горят, руки до белизны костяшек сжимают эфесы мечей. Пришлось охладить немного пыл, пока не вздумал ранить нашу поисковую собачку.

— Либо звери ценят меня больше людей, либо на губах остался жир от мяса, — сказала я и виновато добавила. — Буду тщательнее умываться на ночь. Ты это… опусти мечи.

— Может на колбасу его пустим? — сказал блондин и застыл у входа в пещеру. — Греймар же не обидится, если я убью его волка?

— Он пригодится нам, как ищейка!

— Что-то много проблем от этой ищейки, — проворчал Зиновий, но клинки убрал в ножны. — То Тима чуть не загрыз, то целуется не с теми, с кем надо. Да и вообще корми его, воспитывай… а нам оно надо?

Рядом заворочался Дема, недовольно повернувшись на новый источник, рявкнул:

— Чего орёте? Дайте поспать. Кто способен разбудить человека — тот способен на любую подлость. Для таких подлых у меня есть топор. Вывод: хотите остаться жить — умолкните.

Тим, Ведьмочка и Валькирия бродили по лесу, поднявшись раньше нас. Рыжий же спал до упора. Вроде как восстанавливал нервы, но на самом деле такой же ленивый как я. Варвар, ага.

Демон вытянул руку и потрепал Лота по холке. Нет, кровавых разборок в ближайшие минуты точно не предвидится. А чтобы было понятней, объяснил:

— Лот — хорошая, тёплая подушка. Костлявая, правда. Но греет чудесно. Так что смерть за волчьи поцелуи отменяются. Ты,