— Помоги…

Шёпот, вначале едва различимый, слышался мне всё яснее. Он тянулся, словно направленная нить, и я, почувствовав это, зашагал к центру поляны.

— Чем помочь?

И в этот момент воздух дрогнул.

Как будто кто-то сорвал пелену, и я увидел то, что пряталось за ней: руины.

Заросшие мхом, забытые, будто сам лес старался их спрятать. Крупные белые камни с трещинами, остатки древних стен, сложенных из огромных блоков — каждый размером с половину телеги. Всё это оплетала сеть толстых корней, которая выглядела настолько массивно и причудливо, что вряд ли принадлежала обычным деревьям.

— Я ждал. Помоги мне… Сними печати, — совсем уж отчётливо не шептал, а говорил кто-то прямо у моего уха.

Голос уже не шептал. Он звучал прямо у уха — внятно.

Низкий, усталый, но настойчивый. Без угрозы. Только требование и… надежда.

Я почувствовал странное желание помочь, как будто увидел нуждающегося человека, а не услышал нечто неизвестное в голове.

— А ты мне поможешь? — спросил я вполголоса, уверенный, что нечто услышит меня.

— Да… Помогу. Помогу…

— Что значит «сними печати»?

— Ищи… Помоги мне…

Первым делом я принялся осматривать корни. Они оплетали руины, будто цепи, будто кандалы — что-то сдерживали, не пуская наружу.

В запутанной корневой системе виднелись примечательные узлы — всего три. Они хорошо подходили на роль «печатей», выглядели потрескавшимися окаменелостями, при этом ещё и светились слабым зелёным светом сквозь трещины.

Я поднял палку и осторожно ткнул в ближайший узел.

Сухой хруст — и он рассыпался. Будто был сделан не из дерева, а из глины и пепла. Рассыпался в прах, оставив после себя только тускнеющие зелёные крупицы, похожие на кристаллики.

Это оказалось… слишком просто.

Я проделал то же самое со вторым, потом с третьим.

Треск, рассыпавшаяся оболочка, зелёный пепел. Всё.

Корни вздрогнули, зашевелились.

Как клубок змей, что, наконец, распутался, они с шорохом и скрипом начали расползаться в стороны, ныряя обратно в землю. Полностью обнажились камни руин.

Всё заняло несколько секунд.

Передо мной открылся проход. Вниз вели ступени, засыпанные землёй. Из глубины, из тёмного арочного проёма, сочился слабый синий свет. Холодный и неестественный.

— Ну так что, я тебе помог? — спросил я вслух, не скрывая опаски.

Молчание.

— Мне обязательно туда лезть?

Ответа не последовало.

Ну, конечно. Молчит. Лезть туда совсем не тянет. Хотя…

Стоило мне ступить на первую ступень, как в нос внезапно ударил запах еды. Я готов был поклясться — это была выпечка. И мясная похлёбка. Жареное, тёплое, сытное… аромат такой, что слюнки потекли.

Но… как? Откуда?

Я осторожно спустился ещё на пару ступеней. Запах стал сильнее. И тут же я почувствовал тепло — живое, уютное, как от печи. В голове невольно всплыл образ кровати: мягкая перина, чистая ткань, подушка, под которую можно уткнуться носом. Отдохнуть. Наконец, выспаться. Забыть хотя бы на одну ночь, что я беглый пленник.

Если там есть убежище, то оно слишком идеальное и гостеприимное. И как же удачно оно попалось мне на пути…

Нет, не может быть. Даже с моей удачей.

Я замер.

Слушал. Вдыхал. Пробовал отделить реальность от наваждения. Всё казалось настоящим — запахи, тепло, предвкушение отдыха. Но именно это и пугало.

То, что обратилось ко мне с просьбой, явно могло проникать в мысли. Эти руины были сокрыты иллюзией, запечатаны корнями. Что мешает ему сейчас навеять другую иллюзию?

На что я напоролся?..

— Эй! — крикнул я в пустоту. — Тебе меня не обмануть, слышишь⁈ Ты обещал помочь!

— Я помогу тебе, — неожиданно отозвался голос, мягкий и спокойный. — Спускайся. Не бойся. Это не иллюзия.

— Ага, так я тебе и поверил.

Я крепче сжал обломанную ветку — ту самую, которой крошил печати. Глупо, может, но с ней я чувствовал себя хоть немного, но вооружённым.

— Не надо со мной играть, слышишь⁈ — бросил я, громко, почти яростно. — У нас честный договор. Значит, и держи своё слово!

Это звучало почти как заклинание и немного наивно. Мантра для храбрости. Для того чтобы не дать себе развернуться и сбежать. Выбор у меня был не велик.

Я зашагал вниз. Синий свет становился всё ярче. Внизу меня встретил узкий коридор, выложенный белым камнем. Он вёл в небольшой подземный зал. Посреди зала — обелиск, высотой чуть выше меня с выбитыми в камне узорами.

Обелиск источал синий свет, так странно, что мне даже трудно было это с чем-то сравнить. На первый взгляд вроде бы обычный белый камень, такой же, как и стены этих руин, но светился, как лампочка, при этом не терял своих очертаний, не слепил, но освещал весь зал.

— Ты кто? Покажешься наконец? — я спросил жёстко и требовательно.

— Я перед тобой, — ответил голос.

— Обелиск? Просто камень? Да ты…

Я не успел договорить.

Что-то невидимое подхватило меня, будто крюк зацепил за грудь. Я взлетел — впечатался в стену. Руки и ноги вытянуло врозь, ладони распахнулись, пальцы растопырило. Будто распяли. Палка вылетела из руки и с глухим стуком упала на камень.

Наверное, со стороны я выглядел как чучело, прибитое к стене. Только без гвоздей. Тело не слушалось. Я задыхался от натяжения.

— Ты чего творишь? А как же помощь⁈ Ах ты…

— Я помогу тебе, — отозвался голос.

И только сейчас я убедился, что звучит он у меня в голове. Он звучал совсем не по-человечески.

— Кто ты?

— Я твой бог, про которого ты забыл, человек. Служи мне, прими мою власть.

Я сосредоточился. Попробовал пошевелиться. Левая рука — с трудом, но двинулась. Локоть согнулся. Сила сопротивлялась, будто осознав, что я нащупал брешь.

Нет, это не брешь. Это вся его энергия — ослабшая, на пределе. Запечатанное существо, томившееся тут веками не такое могучее, каким хочет казаться.

— Может, поговорим нормально? — выдохнул я. — Или ты меня отпустишь, а я, в свою очередь, не верну печати на место?

И плевать, что я не знаю ничего про эти печати. Хотя, кажется, попал в точку.

Молчание.

Я был уверен, что оно думает. Кажется, даже с моей усталостью я мог побороть этот гравитационный или телекинетический трюк, мог просто вырваться и сбежать.

Я напрягся, шевельнул сначала рукой, потом ногой. Затем сразу всем телом — резко, отчаянно. И внезапно… отпустило.

Сила отступила слишком легко, сопротивление исчезло.

Я рухнул на