Словесная перепалка веселила не только Лайлу. Ехавшая четвёртой Эрминия таила на губах улыбку. С одной стороны, казалось, что в отряде затесались дети. Или — что двое хряпнули на дорожку. Но нет. Бывалые воины умели сбрасывать броню и радоваться жизни. Нужный, давно утраченный навык. Ведь именно он отличает цепочку авантюристов от похоронной процессии.

— Рэкс, а поведай-ка мне, когда твой день рождения, — вдруг обернулся Джон.

— Что, поздравить хочешь? — небрежно бросил ассасин. — Так опоздал. На полмесяца. Хотя я и не отмечал. Толку-то, если в завязке.

Следопыт расплылся в улыбке:

— То есть тебе уже стукнул тридцатник, а главное — идёт четвёртый десяток. Как и мне. Получается, мы можем теперь вместе на других старостью дышать?

Молчаливый взгляд Рэксволда пролетел над плечом Лайлы и вонзился в затылок Джона: был бы кинжалом — вошёл бы по рукоять.

— Знаешь, — после небольшой паузы сказал ассасин, — ты покусился на святое, но я всё равно отвечу тебе предельно вежливо. Иди в задницу.

Джон с Лайлой рассмеялись, а Эрминия улыбнулась. Невозмутимым остался лишь ехавший последним Шойсу. В левой руке — поводья, в правой — взятое наискось копьё. Пока его остриё рассекало расходившиеся от лошади волны, бирюзовый взор терялся в небесах, где посреди солнечной синевы парил мефит. О чём думал дроу, никто не знал.

* * *

Наконец коварный брод остался позади — перед всадниками раскинулся мангровый лес. Все деревья ютились на образованных хитросплетением корней островках, а между ними сотнями рек и ручьёв растекалось тенистое мелководье. Однако вода была всё такой же чистой — мозаика солнечных пятен золотила песчаное дно.

Баламутя чистоту вереницей копыт, странники углубились в лес. На одном островке Джон приметил зеленоватое создание с крупной чешуёй и длинным хвостом. Весьма диковинное. Наполовину — муравьед, наполовину — ящерица. Создание встало на задние лапы, словно человек, и следопыт осторожно остановил коня:

— Как понимаю, это существо.

Он ожидал ответа от Лайлы, но Рэксволд её опередил:

— Сам ты существо. Это панголин. Их тут тьма тьмущая. Тоже мне, путешественник…

— Это животное, — подтвердила вампирша. — Их ещё называют шарообразными ящерами, так как при опасности они часто сворачиваются в плотный шар. Я читала о них.

Панголин опустился на четыре лапы и, переваливаясь с боку на бок, неторопливо скрылся за бугристыми корнями.

— Ясно, — Джон пустил коня шагом, — заморский ёжик: колючек нет, две пары ножек.

Всадники продолжили путь. По сравнению с мёртвой Пальгенией, Вилиссия казалась оплотом жизни. В ярко-зелёных кронах пестрели птицы, всюду летали разноцветные бабочки и жуки, а средь развесистых кустов даже мелькнула фосса. Скарги, обозревавший окрестности с высоты, иногда спускался в лес и пытался играть с местной живностью, но та разбегалась от него как от огня — тогда мефит снова возвращался в небо. Фосса же особо заинтересовала Скарги. Он полез за причудливым, похожим на кошку, зверьком в заросли и закономерно вылетел оттуда верещащим на всю округу. Фосса выскочила следом, гналась, прыгала по ветвям, пыталась достать когтями. К счастью, не смогла. Однако заигрывать с живностью мефит перестал: сидел на холке Бамбука да чистил лапками крючковатый нос, который уже успел побывать в каком-то цветке и теперь желтел пыльцой.

По мере продвижения вглубь, мелководье сменилось сырой землёй и лес стал значительно гуще. Лайлу впечатлили невысокие кустарники. Их круглые листья были настолько крупными, что под одним таким мог укрыться от дождя даже рослый мужчина. Несмотря на это, не хотелось, чтобы набегали тучи. Вампирша успела привести себя в порядок и в помывке не нуждалась. Если верить Густафу, погода должна стоять солнечная: ему об этом «сказала черногривая чайка».

Проезжая через пышную рощу, Рэксволд увидел неподалёку банановую пальму и решил угоститься. Однако, помимо бананов, на пальме уже висела группа макак: вовсю лакомилась плодами. Стоило потянуться к жёлтой грозди длинной палкой, макаки начали плеваться и кидаться кожурой. Всё это сопровождалось кривляньями с визгливым подобием смешков. Отборная ругань с угрозами макак не спугнула. Лайла призвала ехать дальше, но у сокрушителя варгов упало забрало: как можно проиграть каким-то обезьянам? Вампирша отбирать еду у животных отказалась и сразу предупредила, если хоть одна макака пострадает, ассасина до бананов не допустит огонь. Эрминия тихо вздохнула. Понимала, что жёсткие условия лишь распаляют Рэксволда. Недолго думая, обозлённый ассасин позвал Джона. Видимо, чтобы его тоже оплевали. Не то любопытство, не то мужская солидарность — и вот уже двое у пальмы кричат и машут руками. В ответ сверху летели насмешливые ужимки, плевки и кожура. А потом одна из макак сбросила банан. Но что такое сиротливый банан, когда наверху висят огромные спелые грозди? Не иначе как подачка. Воины посовещались и привлекли к делу Шойсу. Шуметь втроём вышло громко, да недостаточно: шерстистые стражи стойко держали оборону. Дроу вознамерился пустить в ход копьё — тогда ему объяснили: никакого кровопролития. Тот разочарованно, с нотками присвистывания, зашипел — Джон с Рэксволдом переглянулись. Вот оно. Решение.

Минутой позже, после стратегического совещания, три воина, заложив пальцы в рот, дружно засвистели. Со всей силы. Почти надрывно. Лошади вздрогнули. С ближайших деревьев вспорхнули птицы. А Лайла от вре́завшегося в сознание звука даже зажмурилась. Макак словно ветром сдуло: с тревожными воплями они стремительно ускакивали вдаль по ветвям.

Лайла с Эрминией терпеливо наблюдали за слаженной работой победителей. Джон держал под уздцы чалую кобылу. Шойсу, стоя на ней, срезал копьём увесистые грозди. А Рэксволд проворно ловил. Давно болтавшийся в сумке мешок воины заполнили почти до краёв. Забрали всё. Себе. Лошадям. Скарги. Матросам, в конце концов. Под пальмой остался лишь один сброшенный макакой банан, да и тот Рэксволд принципиально надкусил.

— Надгрыз-то зачем? — кивнул назад Джон, приторачивая к седлу мешок.

— А нечего было жадничать.

— Думаешь, макаки оценят?

— Главное, я оценил.

— Страшный ты человек, — усмехнулся следопыт.

— Для тех, кто переходит мне дорогу. Для остальных — сама доброта.

Рэксволд посмотрел на ждавших их всадниц, в чьих руках желтело по насильно впихнутому банану, а затем — на Шойсу, жевавшего свой, ещё у пальмы оторванный от грозди. Даже кожуру снял. Явно наблюдал за остальными.

— Фкус-сно, — поймал карий взгляд дроу.

— Ну так. Было б невкусно, я б не заморачивался.

— Хотелось бы возмутиться захватническим актом, но плод и правда великолепный, — Лайла