Моряки удивлённо уставились на руку-факел, а капитан ровным голосом перевёл вторую фразу. Его спокойствие было заразительным, растекалось по толпе умиротворяющим бризом.

— Я — заклинательница огня. Он нисколько мне не вредит. Наоборот. Защищает, — пламя потухло, явив всем невредимую кожу. — Вчера нашу группу атаковали хищные существа, и мне пришлось дать им жёсткий отпор. Вам же меня опасаться не стоит. Мы на одной стороне. И пока я на корабле, буду делать всё возможное, чтобы уберечь вас от угроз нового мира и тех странных существ, что наводнили семь королевств.

Переводя бойкую речь, Густаф осторожно взял Лайлу за запястье и высоко поднял её руку, словно хотел ознаменовать победу. Для большего эффекта вампирша вновь позволила кисти вспыхнуть — пламя отразилось в глазах восторженных моряков. Однако не зря в островном королевстве гуляет поговорка: на каждый огонёк найдётся свой плевок.

— Puzsuverdo nek vajat certaka, — донёсся строгий голос.

Все посмотрели на матроса со шрамом на губе и глубоко посаженными глазами.

— Что он говорит? — опустив погасшую ладонь, поинтересовалась Лайла.

— Амэндо уверен, что видел чёрта.

— И до сих пор считает меня ведьмой… — с налётом разочарования сказала Лайла. — Придётся показать фамильяра.

— А стоит? Хуже не сделаете?

— Необходимо развенчать надуманную предвзятость. Иного выхода я не вижу. Скарги! Явись без невидимости! — вампирша отвела руку, точно ловила сокола после охоты, и на запястье откуда-то сверху спорхнул мефит.

Толпа отреагировала предсказуемо. Увидев красное создание с крупными тёмными глазами, где алыми трещинками разбегались тонкие прожилки, все, кроме Рэксволда, немного подались назад.

— Это — не чёрт, — поспешила объяснить Лайла. — Это — Скарги. Мефит. Мой преданный помощник, — она ласково погладила рогатую головёнку.

Густаф, невозмутимо смотревший на скрытного пассажира, взглянул на толпу:

— Hedes — neb certaka. Hedes — Skargi. Mefit. Mik vehnida sluddo.

Однако объяснения и спокойствия капитана оказалось мало. Удивление постепенно сходило, и на лицах моряков всё больше читалась неприязнь. Словно перед ними был не милый мефит, а уродливый прокажённый или давний враг. По-видимому, суеверия крепко осели в людских умах. Осуждать их Лайла не могла: сама, впервые встретив Леонардо, пала жертвой продиктованных обществом предубеждений. Как в дальнейшем показало время, между чёрным и белым множество оттенков серого. Здесь всё то же самое. Только обстоятельства не давали времени на образумливание толпы. Была одна попытка, и она, к сожалению, подходила к концу. Наверное, стоило послушать Густафа. Он лучше знает своих людей.

Рэксволд слишком долго путешествовал с Лайлой, чтобы не разглядеть на её лице нотки растерянности — требовалось немедленное вмешательство.

— Чё, обоссались, что ли? — сказал он на языке островов и окинул моряков дерзким взглядом. — Какой же это чёрт?.. — ассасин уверенно подошёл к Лайле. — Скарги, дай пять!

Получив ментальное согласие от хозяйки, мефит ударил лапкой по поднесённой ладони — в толпе начали прорезаться улыбки.

— Но похож ведь! — воскликнул Амэндо.

— А ты похож на одного увальня, что должен мне тридцать злотней. И? С тебя их содрать? — пырнул взглядом Рэксволд, после чего стал метать его в хмурые лица: — Тут каждый знает пару баек про чертей. Когда это они при свете дня разгуливали?.. М?.. Мозгами-то раскиньте, чертоловы хреновы.

Лайла не поняла ни единого слова, но по толпе прокатилось одобрительное бормотание, аГустаф громко заржал, да настолько заразительно, что подхватили и другие. Беда миновала. Или, правильнее сказать, сменила обличие. Теперь многие хотели поближе рассмотреть сидевшего на руке мефита. Препятствовать было неуместно. Скарги ошарашенно вертел головой от нависавших со всех сторон лиц. Лайла и сама не привыкла к такому вниманию. Тесному и неотвратимому. По чужому дыханию было несложно угадать количество гнилых зубов и съеденное на обед. Но лучше уж худая дружба, чем хорошая война.

* * *

Корабль Лайла покидала в прекрасном настроении: когда дословно узнала, что сказал Рэксволд, тоже посмеялась. Но больше её радовала обретённая свобода. Не нужно скрывать магию. Не нужно прятаться Скарги. Теперь вся команда ведала светлую сторону изящной аристократки. А тёмная… тёмная должна остаться тайной. Достаточно осведомлённости капитана. К слову, его осведомлённость распространялась далеко за пределы корабля.

Густаф поведал, что руины на Вилиссии находятся сразу за прибрежным городком, однако добираться до них следует длинным путём: аж с Пальгении. Если ехать от стен, велик шанс обзавестись хвостом, какой тут к добру не отрастает. Чужатых на Грозовых Островах не любят. Потому по отмели меж островами, через мангровый лес, прямо к руинам, а уже оттуда — в город, где в порту будет ждать «Узница берегов».

Ноги Бамбука бултыхались в кристальной чистой воде, а взор Джона, пронзая искрящуюся поверхность, бродил по скалистому дну. Щербатая Коса — название не совсем точно передавало суть места. С косой-то было всё в порядке, а вот брод за ней славился провалами. Небольшими, но крайне глубокими. Густаф рассказывал, что матросы ныряли в них: на спор пытались достать брошенную туда монету. Все выныривали с пустыми руками. Словно дно было и не дном вовсе, а дырявым каменным мостом над необъятным омутом.

Приметив под бликами тёмное пятно, Джон, возглавлявший вереницу из пяти всадников, обернулся:

— Вот и первый, — он указал на провал и направил коня левее. — Хоть здесь я внимательный. А на корабле… М-да. Надо ж было всё пропустить.

— Зато Бамбук сияет чистотой, — улыбнулась ехавшая следом Лайла.

— Да ты особо ничего и не пропустил, — донёсся голос Рэксволда из середины вереницы. — Лайла наплела тебе про мефита, чтоб не обижать. Всё было не так. Парочка матросов боялась спускаться в трюм. Им там чёрт в сумраке привиделся. Я спрашиваю: в коридоре, усатый такой? Судорожно кивают. А я: так это ж Джон, с лошадьми возится. И всё. Как узнали, сразу отпустило их. Конец истории.

— Да ну тебя, — со смешком бросил следопыт. — И вообще. Чего я усатый? У меня и борода есть, — оглянувшись, он с демонстративным достоинством прошелестел пальцами по жёсткой щетине.

— Усато-бородатый? Долго выговаривать. А про чёрта, смотрю, даже не споришь, — ехидно заметил Рэксволд.

— Ты вредная лысая щека.

— Не лысая, а бритая.

— Лысая, лысая, не сомневайся.

— Так обидно, я аж с коня падаю. Попробуй ещё раз.

— Ох, сейчас придумаю тебе что-нибудь эдакое, вовек