— Ты не представляешь, как я благодарна, что ты можешь вернуться ко мне и к нашей дочери. Ты же знаешь, что А Ми твоя дочь?

— Знаю, — прошептал он. В конце концов, она куда больше похожа на отца, нежели на мать. Только небо знает, как он был счастлив это осознать.

— Когда-то третья молодая госпожа из дома Е полюбила молодого императора, который вышил ей свадебную фату. А Ли Су Су во сне влюбилась в Цан Цзю Мина, излечившего её душу. — Она помолчала и продолжила нежно, как весенний ветерок, — Так и я люблю тебя, позабывшего вернуться домой.

Тени от свеч на стенах опочивальни закачались, и чистые слезы омыли его глаза. Он мечтал услышать эти слова, когда пять столетий искал её душу в реке Плача Призраков, когда брёл по бесконечной пустыне одиночества под полной луной и когда собирал свою потерянную душу на ветреном Пути Всеобщей Скорби. Его судьба была тяжкой, а любовь слишком горькой.

Что бы ни делал Тан Тай Цзинь на протяжении многих сотен лет, в душе своей он всегда оставался мальчиком из кошмарного сна, глотающим осколки разбитой вдребезги стеклянной статуэтки, глаза которой всегда смотрели в дальние дали и не замечали его жалкого существования.

И вот прекрасная богиня обернула на него взор, и он увидел в её глазах свое отражение.

* * *

Склоны холмов в царстве демонов цвели синим и сиреневым эпифиллумом. Все обитатели здешних мест знали, что их повелитель возвращается. Сы Ин с особенной тщательностью привела себя в порядок. Сделала эффектную прическу, покрыла кожу рисовой пудрой и подвела брови. Старшие демоны выстроились у пограничных столбов в ожидании владыки.

Многое из увиденного в темном царстве заставило Тан Тай Цзиня задуматься. Он не допускал и мысли, что вернётся сюда, и, тем более того, что его будут встречать с благодарностью. Даже на глазах циничного Цзин Ми и суровой Сы Ин были слёзы. Из-за спин взрослых демонов выглядывали мордашки юных и совсем еще маленьких демонят, взирающих на повелителя с благоговением.

Он не привык к подобным взглядам. В детстве его предпочитали не замечать, а если и обращали на него внимание, то только для того, чтобы поиздеваться. Став императором, он читал в глазах своих подданных отвращение и страх. Когда он обратился демоном, бывшие бессмертные собратья презирали и ненавидели его. Тан Тай Цзинь полагал, что жизнь его всегда будет похожа на холодный зимний день.

Но оказалось, что небеса милосердны. Трудности, что он пережил и жертвы, что он принес, вознаграждены сторицей. Он посмотрел на свою прекрасную жену, а потом на А Ми. Его маленькая дочь высоко держала голову, гордясь тем, кто её отец.

Цзин Ми бросился и подхватил малышку на руки.

— Какое счастье, что с тобой всё хорошо! Попади ты в неприятности, как бы я посмел смотреть в глаза повелителю!

Девчушка чувствовала себя виноватой.

— Прости, дядюшка, А Ми заставила тебя волноваться!

Су Су взяла Тан Тай Цзиня за руку и вместе они пошли по цветущему царству демонов. В его глазах отражались полноводные реки и заливные луга, столетние леса и поля синих эпифиллумов в зелёных звёздочках светлячков. Это была земля, питаемая мощной демонической силой из созданных им энергетических меридианов.

Тан Тай Цзинь, рожденный повелителем демонов, никогда и нигде не ощущал себя на своем месте, но эти земли стали его настоящим домом.

КОНЕЦ

Перевод с китайского Риммы Морозовой, литературная редакция Елены Поповой.

Глава +1: «Секта Сяояо. Встреча»

В тот памятный день, когда Тан Тай Цзинь встретил владыку Чжао Ю, небо было особенно синим. Накануне, он случайно нашёл на дне реки Плача сильнейший демонический артефакт и с его помощью не только выбрался на берег, но и кое-как восстановил своё почти разрушенное тело. Пятьсот лет Тай Цзинь искал Е Си У среди призраков, но не обнаружил и следа. Несмотря на все страдания, сверхъестественная способность к выживанию, данная повелителю демонов при рождения, не позволила ему умереть. Теперь Тай Цзинь думал, что это и к лучшему: он должен остаться живым хотя бы для того, чтобы однажды все-таки увидеть её.

Худой и изломанный он выглядел, как призрак, вернувшийся с того света — да, собственно, им он и был. Его обессиленное тело восстанавливалось с большим трудом. Хвала небесам, хоть глаза, столь тщательно им оберегаемые в ядовитой воде, все ещё могли видеть и даже различали небесную голубизну.

Здесь его и нашёл Чжао Ю, проезжавший мимо на осле. Бледное тело, покрытое язвами и струпьями, даже муравьи и ящерицы обходили стороной, крысы гнушались его, но милосердный старец подошёл. Он сразу понял, что оставаться живым в таком состояние мог только человек с невероятной силой духа и желанием выжить и, сочувственно вздохнув, произнёс:

— Гадание на триграммах показало мне, что на юго-востоке происходит что-то странное. Не знаю, на счастье или на беду, но, похоже, речь шла о тебе. Одной мыслью можно и воскресить, и уничтожить, а душа есть у всякой твари. Кто ты, и где твой дом?

Тан Тай Цзинь молчал, лишь судорожно сжал бледными костлявыми пальцами пучок травы.

При слове «дом» его остекленевший взгляд на секунду приобрел осмысленность и в глазах промелькнула растерянность. Чжао Ю стало искренне жаль юношу. Ему подумалось, что такая реакция может быть у того, кто много лет скитался, не имея крыши над головой.

— Что ж, тогда секта Сяояо будет твоим домом, — заверил он несчастного.

Старец погрузил измученное тело на ослика и отправился с ним восвояси. Тан Тай Цзинь не пытался сопротивляться, да он бы и не смог — сил не было даже на то, чтобы использовать Арбалет Убивающий Богов. К тому же, сейчас он нуждался в безопасном месте, в котором можно восстановиться и окрепнуть. Ему вдруг вспомнилась старая сказка о простодушном крестьянине, который приютил змею и ею же был укушен. Он полулежал на осле, а Чжао Ю шел рядом и пел протяжную песню. Под его монотонное завывание Тай Цзинь задремал. Заметив это, Чжао Ю сделал едва заметное движение рукой, из воздуха материализовалось парчовое одеяло и укутало спящего. Они прошли по берегу реки через густой зелёный лес и оказались у подножья высокой горы. Осел взмыл вверх и доставил хозяина и найденного им юношу к воротам секты Сяояо.

— Вот мы и дома.

Юноша на волшебном осле с трудом разлепил глаза. За последние пятьсот лет он впервые уснул по-настоящему.