– Да вот о чем, – Дмитрий вызвал пространственный карман и стал из него доставать вещи – мундир, сапоги, какие-то безделушки. В конце достал саблю, пистолеты и стул со спинкой.

– Так, так, и что ты хотел выяснить? – спросил учитель, трогая вещи, которые он доставал.

– Слышал, что надо как-то его привязать к себе, а вот как, не знаю.

– Значит, создать создал, затратив кучу энергии, а привязать не можешь, хм-м… Плохо я, значит, тебя учил. А подумать, как маг привязывает к себе магические вещи? А ну, вспомни.

«Твою… Совсем из ума выжил, – мелькнуло у Дмитрия в голове. – Кровью, надо капнуть несколько капель крови на предмет. Да, но ведь…»

– Я знаю как, учитель, я вспомнил.

Дмитрий сделал карман видимым, это был небольшой серенький мешочек, который появился перед ним. Затем, обнажив немного саблю, чикнул ею по пальцу руки и капнул на этот мешочек, тот заискрился, а потом снова стал обычным серым мешочком, больше похожим на кисет. Дмитрий стал складывать в него вещи, сунув первую, и мешочек стал невидимым. Но Дмитрий знал, где он, и безошибочно совал в него вещи, а когда снова уложил все обратно – отослал. Когда он закончил, учитель сказал:

– А теперь рассказывай, я никогда не поверю, что до всего ты додумался сам.

Дмитрий замялся, а потом все-таки решился.

– Мне подарили книгу Фомы Аквитанского.

– Подарили? И кто же настолько богат, что дарит такие вещи.

– Императрица, за тот случай, что я вам рассказывал.

– Хоть покажешь? – спросил учитель.

Дмитрий скинул с плеч мешок, развязал горловину, достал книгу, обернутую в тонкую кожу, и протянул ему. Тот дрожащими руками взял книгу, сел на землю и бережно раскрыл ее. Дмитрий видел, с каким благоговейным трепетом переворачивал листы книги учитель. Так он сидел долго, потом закрыл книгу и протянул ее Дмитрию, в его глазах блестели слезы.

– Спрячь ее в карман, – посоветовал учитель. – Теперь он никуда от тебя не денется, и главное, никто, кроме тебя, его не вызовет и не откроет. Да и вообще, насколько я знаю, дорожной сумки нет ни у кого.

– Почему дорожной сумки?

– Не знаю, но слышал такое название. Раньше, говорят, их было несколько, кому-то подарили, кому-то по наследству досталась. Как-то растерялось все, хотя, может, я и не знаю, и у кого-то есть. Но вот создать ее сейчас уже никто не может, просто не хватает сил.

– Учитель, я бы очень хотел, чтобы вы помогали мне в изучении заклинаний, описанных в книге. Вернее, контролировали, насколько правильно я буду их выполнять, распределять и расходовать энергию.

– Да куда же я денусь.

– И хотел бы попросить никому о книге не говорить.

– Хм… а ты не хотел бы сделать копию с нее для академии, всего один экземпляр, да и академия хорошо бы заплатила.

– Я пока ничего не могу сказать по этому поводу, но я обещаю, что подумаю.

– Хорошо, буду ждать ответа, а сейчас, думаю, пора нам в обратный путь, мы уже и обед пропустили.

Возвращаясь, молчали, каждый думал о своем. Дмитрий о том, давать или нет книгу, чтобы делали копию, ведь если давать, то надо как-то контролировать этот процесс. Ведь могут и не одну копию сделать, но это не так и страшно, как вдруг начнут выдергивать листы. О чем думал учитель, было неясно, скорее всего, жалел, что не было такой книги, когда он изучал рунную магию. В этой книге даже была указана сила и количество эргов для овладения тем или иным заклинанием. Их было немного, тех, что можно было использовать с восемью эргами, но были. Глядишь, и не выгорел бы он от перенапряжения.

– На обед мы с тобой опоздали довольно сильно, сейчас тормознем у продуктовой лавки и чего-нибудь прикупим, если денег с собой нет, то я тебе ссужу, – сказал учитель.

– Да у меня есть, я из дома привез вот для таких случаев, вы, если надо, покупайте, – ответил Дмитрий.

– Ну тогда не будем останавливаться, я ведь тоже из дома привез, думал, может, тебе надо.

Приехав, стали расходиться, и учитель сказал:

– Ты все-таки подумай над тем, что я тебе сказал, и можешь не переживать, я никому ничего не скажу. Можешь сегодня отдыхать, у меня много дел, но завтра мы будем закреплять твои знания и изучать новые.

На этом они и расстались. Дмитрий поклонился и пошел к себе, а наставник направился в здание администрации академии.

В комнате Дмитрий открыл ларь, в котором хранились продукты, достал круг колбасы и полкраюхи хлеба. Хлеб уже был подсохший, но он знал, как сделать его мягким. Затем выложил из пространственного кармана все, что ему не надо было, стул и всякую ерунду, которую клал туда для количества. Скинул сапоги и увалился на кровать, в одной руке держа колбасу, а в другой подогретый хлеб, который после нагревания приобрел мягкость. Вот только после остывания хлеб становился камнем. Откусывая поочередно колбасу и хлеб, принялся размышлять. В доме была тишь и спокойствие, все соседи на занятиях и появятся нескоро. Да и если серьезно относиться к учебе, то того шума, что был первые дни после заселения, уже не будет. Тех, кого поселили на его этаж, утром перевели в другое помещение, и он снова был на этаже один.

Глава седьмая

Мысли снова и снова возвращались к книге, Дмитрий уже решил, что придется самому копировать. «Хотя… а если попробовать так, хм… а сам буду все контролировать, что же, попытаюсь». Обдумав все еще раз, он решительно поднялся и, быстро умывшись и сменив одежду, отправился в поселение. Благо теперь можно спокойно выходить за ворота академии, вот только к возвращению так и относились строго – не позднее сумерек. Хотя уже поговаривали, что установят новое время, не позднее полуночи, но пока это были только разговоры.

Поселение было большое, можно сказать, это уже был городок, имелись тут корчма и пара трактиров, и даже гостиница. Отправился он вначале в ближний к академии трактир, все-таки публика здесь почище и побогаче. Но того, кто его интересовал, он не нашел, даже побывав и в следующем трактире. Лишь в корчме ему показали на сидящего в углу за кружкой пива человека в монашеской одежде. Стол перед ним был заставлен пустыми кружками и завален объедками. Монах поднял на Дмитрия осоловелые глаза, во взгляде которых интеллект в данный момент отсутствовал напрочь. Присев напротив, Дмитрий попытался поймать взгляд монаха. С трудом, но