Цирд не стал повторять прежнее «вот этот парень», склонил голову и застыл на миг. Словно каждый, кто приближался к колдунье – конечно, она колдунья, Анкарат сразу увидел, – ступал в круг неподвижности и тишины. Даже пьяный шум вокруг сделался тише.

Колдунья взглянула на Анкарата, но не совсем на него. Теперь сквозь него смотрела она на огонь. Солнце гремело, гремела кровь.

Анкарат услышал голос пламени, как тогда, в пещерах. Сколько этот миг длился – не знал.

В глазах колдуньи мелькнула печаль – протяжная, во все стороны.

Потом она улыбнулась. Будто вернулась издалека. Сказала:

– …Пусть так.

И протянула меч Анкарату.

Когда он коснулся ножен, колдовской круг зазвенел, вспыхнул. И ушёл глубже – в землю, к солнцу.

Цирд встряхнулся, заговорил, стал спрашивать о дороге, о знаках в пути, о том, не слишком ли дорогой колдунья выбрала подарок. Она смеялась – совсем как простая девушка, но отзвук печали длился и длился.

Анкарат держал меч и слушал, как переливается в нём пламя.

Обернулся – Гриз стоял поодаль, несчастный, поникший. Не решался подойти. Проклятье Атши, сейчас почти видимое, чернело перед ним, давило исчерченными пещерными стенами.

– Чего ты? – выкрикнул Анкарат. – Иди сюда! Это же древний народ, они…

Закончить он не успел – двери амбара взвизгнули и распахнулись.

Металлический лязг, доспехи цвета песка и крови, запылённые, но всё равно яркие.

Стражники – их было четверо – направились прямо к ним. Гриз сперва не заметил, потом обернулся, метнулся в сторону пьяным зигзагом, но всё же оказался рядом. Вцепился в амулет и снова принялся пересчитывать элементы.

– Хотя бы их ты выучил. Килч будет доволен, – пошутил Анкарат невпопад.

– Что?..

Не стал отвечать. Всё вдруг сделалось лёгким, ясным. Сквозь слитное движение Стражников, сквозь стены амбара, сквозь силуэты чёрных портовых громад и сквозь море Анкарат увидел, может, и то, что видела колдунья. Далёкое пламя. Мелькнуло и скрылось. «Пусть так», – сказала она. Что это значит? Поймают, убьют?

Стражники остановились, старший из них – волосы прошиты сединой, скошенный хмурый лоб, ядовитый взгляд – спросил:

– Ну? Ты кто такой? – и ухмыльнулся.

Анкарат разозлился. А ты кто такой, как смеешь?

Стиснул амулет в кулаке – и рванул со шнурка, бросил Гризу. Пусть видят!

Подземное солнце полыхнуло восторгом, кровь грохотала. Анкарат взвесил в руке меч, дёрнул ножны…

И тут Цирд хлопнул его по плечу:

– Давно знал, что ты смелый парень. Но это!

И расхохотался, с ним и другие. Круг магии совсем исчез, Анкарат не сомневался: обернётся – колдуньи и тёмных её людей там не будет. Перед глазами пульсировали алые линии ярости, наливались чёрным. Над Анкаратом никто не смеялся, никогда.

По клинку побежало отражение пламени.

– Нет. – Гриз стиснул его запястье, пальцы цепкие, как птичьи когти, зашептал: – Нет, остановись, нас убьют!..

Обещал ему: всё будет хорошо…

Анкарат зло толкнул меч в ножны, они мягко щёлкнули. Обернулся – наткнулся на взгляд колдуньи. Не исчезла, смотрела со смешливой искринкой, совсем не по-колдовски.

Ладно.

Стражники оказались бывшими сослуживцами Цирда, а их старший – вот откуда знаком этот змеистый взгляд! – отцом Кшетани. Выходит, тот не наврал Ским, и правда «хотел спасти семейное дело»: одну из сделок почти накрыли, а если б установили связь Стражи с контрабандистами, в квартал отверженных могли отправить даже звено Отряда.

Стражники шумели, как все вокруг, пили, как все вокруг. Цирд, медленно перекатывая слова, рассказывал, что в квартале, в той его доле, куда Кшетани сбежал, не так всё и плохо. Люди спокойные, на улицах тихо. В каньонах, конечно, куда сложней – но больше из-за того, что недостаточно мастеров, чтобы ремонтировать мосты, обновлять знаки в тоннелях и пещерах. Земля спит, но этот сон неспокойный, как в лихорадке.

– Она не спит, – буркнул Анкарат. Ему вручили кружку с горячим вином, но даже пробовать не хотелось. Не стал драться, но не простил. Особенно Цирда. Мог и предупредить. Сволочь.

Но пить со Стражниками не хотелось не только из-за обидного смеха. Анкарат смотрел на рыжие их доспехи, оружие, звучащее в каждом движении, но видел людей обычных, даже никчёмных. Пьяных. Они жили свободно, но говорили только про деньги, товары, другие банды.

Оставалось лишь прислушиваться к солнцу, тоскливо и жадно – час, два, и пора домой, там оно станет тише, уйдёт дальше, там…

– Что говоришь? – переспросил главный Стражник. Он смотрел так въедливо, что Анкарат снова вспомнил наставления Килча и обругал себя, что свалял дурака, выбросил амулет. Эти люди не знают Вершину, ничего не понимают, но всё-таки они в Страже, оружие и доспехи напитаны магией – вдруг всё поймут?

– Ничего.

Главарь Стражников усмехнулся:

– Ладно-ладно. Но ты смотри: если хочешь в Верхнем городе задержаться, на Стражу больше не нападай.

– Не указывай мне! – Не хотел огрызаться, но не молчать же!

– Слышишь, Цирд, – взгляд главаря сделался жалящим и опасным, – несговорчивый твой парнишка.

Цирд отхлебнул из своей кружки, сокрушённо покачал головой – и хлопнул ладонями по столу-ящику:

– Анкарат! Ты ведь пришёл, чтобы судьбу изменить?

Кшетани – трепло!

Жар разлился под кожей, но не огненный, просто стыдный.

Но Анкарат всё равно кивнул, от своих слов отказываться не собирался.

– Тогда слушай внимательно. Мы поможем. Но ты должен быть осторожен.

V

Взаправду ли изменится судьба, Анкарат не знал.

А вот мир изменился точно.

В тот, первый вечер Цирд провел Анкарата и Гриза на заброшенный морской рычаг. Исполинским клювом он нависал над портом, внизу грохотало море. К пустой площадке, с которой маг когда-то направлял строительство, поднимались по шаткой, визгливой лестнице. Она раскачивалась и сипела, солёный ветер метался, мешал вдохнуть. Анкарату нравилась высота, но он постоянно оглядывался, чтобы Гриз не отставал и не кувыркнулся от страха вниз.

Потому увидел только на самом верху.

Квартал отверженных был не один.

Горизонт знакомо сочился алым. Но к этому горизонту текла не одна улица, множество. Почему же не замечал раньше?

Анкарат прислушался к солнцу. И увидел – вот они бегут, тонкие огненные линии, тянутся к каньонам, разделяют кварталы. Улицы, знакомые и незнакомые, неосвещённые, похожи на чёрные соты.

Тишину резал ветер, море шумело, шумело кровью в висках. Анкарат смотрел и смотрел, не понимал, что видит. Почему раньше не видел.

Гриз опустил голову, не смотрел. Чертил знаки по одной из опор рычага – кажется, те даже отзывались. Магия длилась, пронизывала площадку –