Я заметил, как одного воина окружило трое, и с разбега сбил их анкилом, будто незакреплённые колонны.

– Спасибо! – сказал легионер и тут крикнул: – Пригнись!

Я так и поступил – и в мертвеца, норовившего прокусить мне череп, полетели ножны. Того с хрипом отбросило. Воспользовавшись запинкой, лацийский соратник отрубил трупу голову.

Я нашёл Ливия, взятого легионерами в кольцо. Опасность миновала – и его выпустили.

– Я мог бы сражаться, – пробормотал он, отряхиваясь, хотя это было бесполезно: богатые одежды замарались. – А меня защищали, как какую-то изнеженную знать.

– Царицу положено оберегать от негодяев, – подшутил я.

Маршируя со звоном доспехов, к нам подошёл центурион из Остии – тот, лицо которого разрезал шрам. Маркус. Я сразу вспомнил: это он заказал избавиться от панотиев и помог нам их одолеть. Ох и получил же я тогда от ушастых засранцев! Не думал, что погибну так нелепо.

Маркус остановился за два шага, снял шлем с плюмажем, положив его на предплечье, и отрапортовал:

– Отрадно видеть, что мы прибыли вовремя. Негоциатор, – посмотрел на Ливия, затем на меня: – Сателлит. Вы не ранены?

– Целы, за что благодарны вам, – обрадованно ответил я. – Как вы узнали, что в городе восстание мертвецов?

Маркус опустил голову с ироничной улыбкой, чуть надувшись и покраснев:

– Я – завсегдатай одной лупы, с которой вы поладили. Она была встревожена этой ночью, и я выпытал, что Рим настигла беда, а вы ещё в Карфагене. – Он потёр подбородок. – Порой мне кажется, что она прорицательница…

– Не-ет, центурион, Филлия всего лишь общается с мёртвой подругой, – выдал я и моментально получил щипок в бок от заносчивого спутника. – Пошутил я, пошутил…

– Центурион! – Подбежал запыхавшийся легионер и попросил разрешения обратиться. Когда дали добро, он показал на мертвецов. – Они восстают!

– Берегись! – крикнул кто-то, отражая нападение чудовища.

Вдруг в одного из восставших покойников влетела стрела. Второму, подобравшемуся близко к Маркусу, раскроил череп стальной топор. Центурион обернулся, всадив меч в нападавшего. Их взоры пересеклись с…

– Миранда! – обрадовался я знакомой пиратке.

С воинствующим кличем Миранда и пиратка с трезубцем, что убила русалку, а ещё толпа изрядно побитых, но живых плиниевых войск набросились на нежить и начали безжалостно резать их. Они охраняли Рим долгие дни нашего с Ливием путешествия и, казалось, совершенно не устали.

– Варвары. – Маркус цокнул языком. – Что ж, вынуждены с ними объединиться.

– Они ближе, чем вам кажется, – заметил Ливий, намекая на копыта и рога сатиров-прислужников лесного божества.

– Что ж, герои, отправляйтесь совершать подвиги. – С бравым смехом Маркус вытащил меч из одного мертвеца и вонзил в горло другому. Трупы, вывихнув конечности, вставали, ломая шеи и подбирая головы с земли. – Мы прикроем.

– Но… – начал было Ливий, однако Маркус остался непоколебим:

– Идите же! Вы помогли нам с нечистью, а мы – вам. Рим – союзник Лация.

– Миранда прикрыть тыл. – Она отсалютовала, и я расплылся в благодарной улыбке.

Мы сделали, как они сказали. И где ещё увидишь, чтобы римские воины сражались бок о бок с северными варварами. Отдаляясь, я прижал скругленные ладони ко рту и выкрикнул:

– Продержитесь как можно дольше! Подмога придёт с неба!

Миновали несколько периферийных улиц, пока над кровавым горизонтом не поднялся шпиль Регии, за которым чернел Палатинский холм. По обочине Священной дороги нас встречали застывшие во времени горожане. Кто-то бросал радостный взор на салиев, лики же, обращённые к небесам, в которых зависли птицы, исказились от кошмара. Я ёжился от пустых взглядов, пусть они были направлены и не на нас.

А вдруг они нас видели?

Возлагали надежды.

– Мы почти у цели, – тихо сказал Ливий.

Он не мотал головой по сторонам, как я, посему сохранял спокойный вид, словно лошадь в шорах.

Вокруг сгущалась подозрительная тишь. Наши шаги отражались от городских стен. Я надвинул морду льва на лоб и закашлялся от смога. Кругом стояла вонь головешек и мёртвых тел.

Внезапно Ливий остановился. От неожиданности я врезался ему в спину и, взяв за плечи, отодвинул.

– Дальше ходу нет, – сказал он с дрожью в голосе.

На нас надвигалась шеренга мертвяков – с вывернутыми суставами, оттянутыми челюстями, высунутыми синими языками, они бежали, спотыкаясь, и злобно хрипели, неспособные испытывать ничего, кроме животной агрессии.

Я набрал полные щёки воздуха и выдохнул, всколыхнув кудри на лбу. Прикрыл глаза, собрав ладони лодочкой напротив солнечного сплетения. Ливий глянул на меня как на безумца и спросил:

– Что ты делаешь?

– Мне нет равных в бою, Ливий, – на полном серьёзе сказал я и скрутил пальцы в неизвестной молитве. Прикрыл глаза с ухмылкой: – Но только когда я пьян. И сейчас я…

«Взываю к тебе, изобилующий Либер. Сделай так, чтобы я впал в необузданное состояние души, ибо дух мой – пар, а кровь – реки вина, созданного дланями твоими. Я – твоё дыхание. Зарница между твоим пьяным сном и похмельным пробуждением твоим».

Я открыл плотно зажмуренные глаза. Ничего. Верно же, то было проклятие, а не способность.

Покойники почти нас настигли – между нами осталось не более тридцати локтей.

– Ливий, – вздохнул я, – не получилось…

Он посмотрел на меня: как был, с растроившимся лицом, наложенным одно на другое с небольшим сдвигом. Создавалось впечатление, что в него вселилась Геката – даром что был без маски Вызванного Солнца. Я сфокусировался на его родинке, но и она поплыла. Началось. Началось!

Земля стала мягкой, точно перина. Я поднял ногу, оплёл ею вторую, засмеялся, ломаясь пополам. Так я избежал удара: над пригнутой головой с чудовищным шипением пролетела когтистая рука мертвеца.

– Ливий, гадская гадюка, – возмущался я, прокручивая копьё, – я тебя щас ушатаю! Ты почто нацепил маску и стал Гекатой?!

– Я не стал… проклятие! – Ливий отбивался от трупов, лишая их возможности передвигаться с помощью кинжала. – Не стал я Гекатой, просто ты пьяный!

– Кто?! Я-а?! – прогремел я, как разъярённый титан, и обезглавил ходячего одним верным ударом копья.

Я был пьян, меня мотало из стороны в сторону, но притом гибкость выросла – я выписывал изящные и в то же время смертоносные движения. Я крутился вокруг Ливия, защищая его от мертвецов. Мне подумалось, что он меня страшно оскорбил, посему я добивался справедливости, при этом нежить виделась мне как мошкара, которая мешала сосредоточиться на важном разговоре.

Я отбивался, совершенно на неё не глядя.

– Вот ты… Ты! – Я ткнул в лицо Ливия окровавленным копьём.

– Послушай, друг, ты слегка перенервничал и огорчился, верно же? – хохотнул он, показывая пустую ладонь, во второй он сжимал кинжал. Ливию надо было отдать должное –