— Понравилось гулять со мной по лесу? — не оборачиваясь, уточнил я, обращаясь к псу. Ответом мне был короткий лай.

Деревья встретили нас тишиной. Воздух пах хвойной смолой и прелыми листьями. Лес за оградой был тих, но этот покой чувствовался натянутым. Тропа вела между старых елей. Где-то слева глухо ухнул филин, и Аргумент насторожил уши, но не зарычал.

Лес жил неспешно. Лучи солнца просачивались сквозь густые ветви и дробились на тонкие золотые полосы. Я шёл, не спеша, стараясь не думать о делах. Вдыхал свежий воздух и смотрел по сторонам.

Аргумент время от времени останавливался, поднимал морду, втягивая воздух, потом снова шёл рядом, не издавая ни звука. Лишь хвост его мерно двигался из стороны в сторону.

Когда мы дошли до старого каменного мостика через ручей, я остановился. Прозрачная, холодная вода отражала верхушки деревьев и моё собственное лицо, чуть расплывшееся в течение.

Я на мгновение прикрыл глаза, вслушиваясь в ровный шум ручья. А затем, шагнул на мост. Быстро пересек его и остановился, оглядываясь по сторонам. Обычно, лесовики Митрича встречали меня почти у опушки. А тут мне пришлось прогуляться.

Из-за деревьев донёсся треск ветки. Словно кто-то деликатный намеренно пытался предупредить, что подходит. Аргумент вдруг поднял морду, насторожился, потом коротко гавкнул и посмотрел на меня так, будто хотел убедиться, что я тоже всё услышал. Я лишь кивнул, шагнул вперёд и вслушался. Лес затаился. Даже птицы умолкли в напряженном ожидании. Потом между елей, возникла знакомая фигура. А через мгновение на тропинке показался Митрич. В руке, леший держал свою неизменную трубку.

— Здравы будьте, князь, — поприветствовал он меня, выпуская к небу струю дыма.

— И вам того же, — ответил я. — Я поговорил с Иволгиным.

Старик просто кивнул, давая понять, что уже все знает:

— Спасибо, Николай Арсентьевич, — произнес он. — Вы уберегли нас всех от непоправимой ошибки.

Я только пожал плечами, словно говоря: работа у меня такая.

— Идемте, — произнес он и двинулся вдоль тропы, жестом приглашая следовать за ним.

— Обычно ваши подопечные встречают меня раньше, — начал я, поравнявшись с лешим.

— Вам нужно было прогуляться, чтобы привести голову в порядок, — ответил тот. — В последнее время вы много работаете, Николай Арсентьевич. Вам нужно было отдохнуть. А что может быть лучше, чем прогулка утром по лесу? Тихо, спокойно, воздух свежий, птички поют…

— Ваша правда, — решил не спорить я.

Митрич только усмехнулся, но не стал продолжать разговор. Я же не настаивал. И некоторое время мы шли молча, пока впереди не появилась небольшая поляна.

— Здесь, — тихо произнес Митрич и указал в траву. — Видите?

Я присмотрелся. И быстро заметил, что среди мха виднелись следы. Чёткие, глубокие, будто кто-то прошёл здесь совсем недавно. Следы были крупные, округлые, и в каждом отпечатке блестела вода.

— Что за зверь? — уточнил я с тайным восторгом.

Вместо ответа Митрич указал рукой на деревья. И я проследил за его жестом.

На противоположной стороне поляны стоял, пощипывая мох, большой олень. Его силуэт был мягко очерчен светом, будто был соткан из утреннего сияния. Вокруг него воздух чуть дрожал, как над камнями у костра, и в этом свете мох под копытами сверкал сотнями маленьких искр.

Массивные рога зверя были похожи на сплетённые ветви древнего дуба, и казалось, что они сияют изнутри.

— Вот он… — прошептал старик. — Северный серебристый олень. Зверь, которого предки почитали за лесного хранителя.

Я стоял рядом, не в силах вымолвить ни слова. Даже дыхание казалось лишним. Вся тишина леса будто замерла, вслушиваясь в этот миг. Он повернул голову, и наши взгляды встретились.

Глаза зверя были глубокими, янтарными. В них не было ни страха, ни любопытства. Только мудрость. И усталость.

— Он видит вас, князь, — негромко сказал Митрич.

— Думаете, это знак? — спросил я вполголоса.

Леший не ответил. Олень сделал один шаг. На миг мне показалось, что вокруг него чуть дрогнул воздух, будто весь лес, от самой земли до верхушек сосен, вдохнул вместе с ним. Потом зверь медленно повернулся, шагнул в сторону густой чащи и почти беззвучно растворился в утреннем свете.

Мы замолчали. Ветер прошёл по верхушкам сосен, донёс лёгкий запах сырой земли и хвои, а затем вдруг резко стих, и откуда-то из глубины леса прозвучал низкий протяжный звук, будто кто-то провёл ладонью по струнам огромной арфы. Потом снова наступила звенящая тишина. Аргумент что-то учуял и коротко зарычал, но я погладил его по шее, и он быстро успокоился.

— Надеюсь, этот экземпляр подойдет для ваших ученых, — довольно произнес Митрич, и я кивнул:

— Я тоже. Спасибо за то, что решили мне помочь.

— Одно дело делаем, — ответил леший и направился прочь с поляны. Я последовал за ним. А через несколько минут, мы уже стояли на опушке леса, где за деревьями виднелось поместье.

— До встречи, Николай Арсентьевич, — попрощался Митрич, и не дожидаясь ответа, шагнул с тропы, растворившись между деревьями. Я стоял, чувствуя под ногами влажную землю и тёплое дыхание Аргумента, который застыл рядом со мной. Потом выдохнул и сказал вслух, будто самому себе:

— Кажется, ещё один узел развязался. Дело за малым.

Аргумент тихо тявкнул, словно соглашаясь. Мы направились к дому, и с каждым шагом воздух становился теплее, мягче. За спиной шуршала листва, словно кто-то там, в глубине, наблюдал, как мы уходим.

Глава 3

Назначения

Мы вышли из леса. Аргумент, не торопясь, шел впереди, мерно переставляя лапы, изредка оборачиваясь и проверяя, не отстал ли я. Его шерсть отсвечивала на солнце бронзой, и в утренних бликах пес казался не просто собакой, а словно духом самого леса, который согласился проводить человека до границы своих владений.

Трава под ногами была мокрой от росы, прилипала к обуви. Солнце уже поднялось, лучи били сквозь ветви, освещая траву так, что она переливалась мягким янтарным светом. Мы отошли далеко от леса, и вскоре ноздри уловили запах дыма, который шел