— Кулебра, в нашей деревне живет от силы четыре десятка человек. Еще один житель, пусть даже и гость, не останется без внимания. А излишнее внимание вам нужно меньше всего, я ведь прав? Единственное, кто не вызовет подозрений, это ведьма, решившая озолотиться на гаданиях для жителей в такой великий праздник.

Мои брови плавно поползли вверх.

— Петраус, да вы шутник, однако. Какая из меня гадалка, черт подери!

— Самая настоящая! — уверенно выдал он, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Вы заблуждаетесь.

— Ничуть, — продолжал ехидно улыбаться главный. — Вы справитесь. Просто рассказывайте людям о том, что они хотят услышать. И все. На утро поделим выручку, и считайте, что мое гостеприимство уже вами оплачено. А после того, как мы всех обручим и проводим нашу хранительницу, Большую Звезду, я лично помогу вам перейти горы.

— Жареную курицу. Целую! Горячий бульон, хлеб и овощи.

— Что это? — теперь Петраус был в замешательстве, не сразу поняв, к чему я тут перечисляю продукты.

— Мой завтрак после предстоящей ночью работы, — съехидничала я. — Кстати, тоже могу оплатить с выручки. И полное снаряжение для перехода через горы тоже заверните, пожалуйста. А я, так уж и быть, погадаю вашим жителям на кисельной гуще.

— Я не сомневался в вас, достопочтенная Кулебра. — Довольная улыбка Петрауса растянулась от уха до уха. — Прикажу приготовить вам комнату в домике для гостей. Баньку на завтра?

— Посмотрим, — буркнула я недовольно.

— И хорошо. Утро вечера мудренее.

— Сколько осталось до полночи?

— Чуть больше двух часов. Не так много. Что-то ещё? — продолжал выдавливать вежливую улыбку главарь.

— Медный таз с водой, свечи, траву курибаны. Уверена последняя у вас есть в запасе, если сорок человек жителей до сих пор вам верят на слово.

— Найдем, — не стал отнекиваться Петраус. И милостиво добавил: — После полночи можно будет испить медовой воды из общего кубка.

— Увольте, милейший! У вас такая гостья, а вы мне из общего… Да народ потом спать перестанет. Мне, пожалуйста, из отдельного. И можно просто чистой воды. Я непривередлива.

— Приятно иметь с вами дело, Кулебра, — выдохнул местный жрец и, отдав вежливый полупоклон, отвернулся к танцующим.

— Надеюсь, это будет взаимно, — вздохнула я, в очередной раз смиряясь с шуточками моей судьбинушки.

* * *

Танцы с бубнами продолжались еще два часа, это точно. Я уже не рада была ни подушке, на которой сидела, ни предстоящему заработку. Да и косые взгляды местных жителей настораживали. Все же я не должна особо любезничать с их Верховным. Ну, мы как бы априори не должны быть знакомы. И свой жгучий интерес, как Петраус умудрился на этой земле создать свое маленькое законопослушное племя, я затолкала куда подальше.

Мне кажется, что изгоям совершенно все равно, кто из их окружения надевает на себя корону. Главное, чтобы просто им дали спокойно жить и хотя бы изредка представляли их интересы.

Конечно же, идея с ведьмой мне пришлась по душе. Ведьма всего лишь странница, у нее нет дома, нет тайн. Она живет там, где есть работа. Пусть временная, но за счет случайного заработка можно нормально питаться и жить.

А если бы я заявилась в это поселение, как девчонка, то уверена, это вызвало бы слишком много вопросов. Все же Петраусу и, наверное, Зюнгеру, стоит сказать спасибо за их идею. И черт с ней, с этой Кулеброй, все равно ненадолго.

Уж имен у меня было настолько много, что одним больше, одним меньше… Главное, что теперь у меня есть свое, настоящее. И хоть я совершенно к нему еще не привыкла, но оно мне действительно очень нравится.

Этели, как талика — синяя ягода. Вот откуда была эта не осознанная любовь к прозвищу, которое мне дал Кирон.

И ОН, он тоже меня так звал…

Сердце заныло, я тряхнула головой и отбросила все мысли прочь. Осмотрелась вокруг, отметила про себя успешное завершение танцев. Юный домбарист упаковывал инструмент в тканевый чехол, а Петраус разговаривал с представителями семей женихов, коих было почти в два раза больше, чем невест.

Вот и еще один козырь к тому, что в виде юной девы мне бы тут пришлось туго. Скрутят, отдадут замуж и имя не спросят. Женихов-то на праздник не пригласили, только родственников. И понятное дело. У них, наверное, от вида танцующих дев бы просто совсем кукуху сорвало. Какие из них наблюдатели…

39. Гадания

Пока я размышляла над превратностями судьбы местной молодежи, ко мне из собравшейся толпы подослали какого-то йора. Уверена, что именно подослали, а не он сам решился, потому что руки тряслись у мужика, и глазенки испуганно так бегали. Что сказать, страшновата я сегодня на вид.

— Простите, достопочтенная ведающая, — обратился он, перетаптываясь с ноги на ногу.

Я медленно повернулась к говорящему, окинула его цепким взглядом, от которого он вздрогнул, и, выждав многозначительную паузу, спросила:

— Вы хотели задать свой вопрос?

Йор облегченно улыбнулся:

— Да, если позволите. Скоро начнет собираться народ, и очередь к вам растянется огромная. А мне очень нужно спешить… Я заплачу…

— К любовнице? — ляпнула я, а он снова вздрогнул и, оглянувшись по сторонам, не услышал ли кто, незаметно кивнул.

— Ну вообще я не отвечаю на вопросы без должных приготовлений. Поэтому прошу подождать. Но обещаю, что приму вас первым. За двойную плату. Цену озвучить?

— Нет-нет, — замахал он руками. — Достопочтенный Петраус уже все нам рассказал. Я согласен.

Хм, даже так. Петраус уже всем и цену озвучил! Интересно, какой у этого доморощенного Верховного тариф? Хотя, я ведь тоже ведьма доморощенная, поэтому не буду особо спорить. Я величественно кивнула с согласием и махнула рукой.

Подосланный йор, разве что не бегом бросился к толпе и радостно заголосил:

— Она готова, она согласна!

Как будто у меня были другие варианты…

И тут же Петраус, стоявший неподалеку, подал кому-то знак. Несколько человек втащили в шатер огромный, сколоченный из широких неотесанных досок щит. Покрыли его самотканым, грубым черным полотном, поставили сверху медный таз, больше походивший на широкое продавленное блюдо, а потом налили в него чистейшей воды. На импровизированном столе вокруг чащи с водой расставили зажженные свечи. Целых тринадцать штук. Какая честь… Ладно!

Я величественно встала с просиженной подушки, взглянула на притихшую толпу исподлобья. Прихватила с пола узелок с пожитками и прошла к отгоревшему костру. Поводила над ним руками, пошептала что-то неразборчивое, собираясь с мыслями. Что бы еще им такого колдовского изобразить?

Затем села на корточки и, развязав тряпичный узел, достала из