– Госпожа, я всегда буду рядом с вами, – сказала Цзиньси, вытирая выступившие слезы.

И вот прошел день, второй, третий…

За три дня Линжун так ни разу и не пришла ко мне в Ифу. Я послала служанку узнать, не случилось ли чего, и та, вернувшись, передала мне слова Цзюйцин:

– Младшая хозяйка перегрелась на солнце и в последние дни не встает с постели.

Я посмотрела на небо, затянутое тяжелыми свинцовыми тучами. Со стороны озера слышались крики чаек, низко летающих над поверхностью воды. Все указывало на то, что вскоре пойдет сильный ливень. Он станет настоящей благодатью для утомленных продолжительной жарой людей.

Я совершенно спокойно выслушала новости о плохом самочувствии Линжун и приказала служанкам отнести ей фруктов и лекарственных трав, помогающих при таком недуге.

Сегодня была Ночь погони за луной [4], и Сюаньлин проводил ее в покоях наложницы Хуа. После полуночи разразилась гроза. Раздались оглушительные раскаты грома, засверкали молнии. На мгновение на улице становилось светло как днем, а потом все вновь погружалось во тьму. Из-за резкого порыва ветра ставни распахнулись и ударились о стену с громким стуком. Я испуганно вскрикнула и подскочила на кровати. Цзинцин, дежурившая у моей спальни, забежала и первым делом закрыла окно, после чего плотно затворила двери и зажгла потухшие свечи.

Я свернулась калачиком, крепко вцепившись в одеяло. Меня с детства пугал гром. Самым большим моим страхом было остаться одной во время ночной грозы, когда вокруг грохочет и все время сверкают молнии. Когда я жила дома, в такие ночи ко мне приходила матушка и успокаивала меня, пока не заканчивалась гроза; а после того, как я начала жить в гареме, мне везло, потому что во время ночных гроз со мной всегда был Сюаньлин.

Но сегодня ночью он согревал в своих объятиях не меня, а наложницу Хуа.

Гроза стала толчком, чтобы эмоции, накопившиеся за последние несколько суматошных дней, выплеснулись наружу. Я лежала, спрятавшись под одеялом, и беззвучно плакала.

Теплые слезы скатывались одна за другой на бордовую шелковую простыню и превращались на ее гладкой поверхности в маленькие темные цветочки.

Я прогнала из спальни всех служанок. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел меня в минуты слабости и печали.

Через некоторое время я почувствовала чье-то присутствие. Кто-то подошел к кровати и откинул тонкое шелковое одеяло, за которое я испуганно цеплялась. Я оглянулась и удивленно прошептала:

– Сылан…

Сюаньлин присел рядом и протянул ко мне руки, приглашая спрятаться от грозы в его объятиях. Я тут же прильнула к широкой и теплой груди, чтобы не видеть вспышек света за окном.

– Меня разбудили раскаты грома, – прошептал император. – И я вспомнил, как ты испуганно дрожала во время ночных гроз…

Судя по мокрым пятнам на одежде, он попал под дождь, пока спешил ко мне. Осознание этого и ощущение влажной ткани, к которой я прикасалась щекой и руками, странным образом успокаивало меня, и вскоре я перестала трястись от страха.

– Но как же фэй Хуа? – растерянно спросила я. – Получается, что вы ее…

Он приложил пальцы к моим губам, заставляя замолчать.

– Я беспокоился, что ты можешь испугаться…

После того как Сюаньлин крепко сжал меня в горячих объятиях, все мои тревоги рассеялись. Я не хотела думать ни о чем другом, кроме этого сладкого момента.

А когда его прохладные губы нежно прикоснулись к моему взмокшему лбу, пускай на мгновение, но моя душа наполнилась абсолютным покоем и безмятежностью.

«Может быть, ради него… я смогу набраться смелости и вступить в борьбу с остальными наложницами. Даже если эта борьба будет длиться вечность».

Со всех сторон слышался шум стекающей с крыши воды. Дождь лил не переставая. Свежий, наполненный сладкими ароматами влажный воздух проникал через открытые ставни и заполнял все вокруг. Вода, дарованная нам Небесами, смыла земную грязь и постепенно прогнала мучившую всех духоту. Впервые с наступления жарких дней я смогла хорошо выспаться.

Когда я засыпала, на улице шел дождь и дул сильный ветер, но поутру снова светило солнце и на небе не было ни облачка.

Сюаньлину, как обычно, надо было присутствовать на утренней аудиенции, поэтому я поднялась вместе с ним, помогла ему одеться и проводила до дверей, после чего снова прилегла на кровать, чтобы еще немного подремать.

Первые лучи пробивались сквозь утреннюю дымку, и с каждым вдохом я ощущала приятный аромат мокрой после дождя листвы.

Полежав немного, я поднялась и подошла к дверям, но, когда открыла их, меня ждал сюрприз. По другую сторону стояла Линжун. На ее щеках красовался яркий румянец, а на волосах поблескивали капельки росы. Под солнечными лучами они сияли так ярко, что делали Линжун похожей на сказочную фею.

– Что ты здесь делаешь в такую рань? – удивилась я. – Ты уже поправилась?

Подул ветер, и в воздух поднялись увядшие цветы и опавшие листья. В последние дни кроны деревьев жухли, утрачивая летнюю красоту. Свет, проникающий сквозь листву, падал на Линжун, разукрашивая ее пестрым рисунком из теней, отчего она еще больше становилась похожей на гостью из потустороннего мира.

Наконец подруга подняла голову и посмотрела на меня. Сегодня она выглядела совсем иначе: ее лицо украшала очаровательная и нежная улыбка.

– Раньше я упрямилась и делала только то, что захочу, – сказала она, вежливо присев. – Я была как будто не в себе. Но сейчас я наконец-то оправилась после продолжительной болезни. В моей голове прояснилось, и на меня снизошло озарение.

Я одобрительно улыбнулась подруге и протянула руку:

– Раз уж ты выздоровела, то приходи ко мне в гости почаще.

Ее тонкая белоснежная рука тут же оказалась в моей ладони.

– Я пришла не просто так, – сказала Линжун. – Я несколько дней усердно вышивала узор на той парче, что ты мне подарила. Я принесла ее с собой, чтобы мы вместе полюбовались.

Взявшись за руки, мы вошли в главный зал и сели друг напротив друга.

Взглянув на белоснежную парчу, я увидела переплетенные ветви персика, на которых распустились пышные цветы, похожие на пушистые розовые облака. Передо мной была вышивка потрясающей красоты.

– Я подумала и решила, что вместо того, чтобы вышивать черных галок, летающих в тени Чжаояна, лучше вышить персиковые деревья, что распускаются весной в саду Шанлинь, – пояснила Линжун, скромно опустив глаза. Ее тихий голос был похож на звук, который издают жемчужинки,