Зимовский прошипел, как змея:

— Брас-с-слеты с-с-снять! И головой научитесь уже думать, Крюков, а не взятки по карманам распихивать! — Он склонил голову перед Таей: — Таисия Саввовна, господин Серов, полиция города Змеегорска и я лично приносим свои извинения за неправомочное задержание. Вы имеете право подать жалобу на службу полиции.

Магмод только неопределенно пожал плечами. Тае извинения Зимовского тоже были не особо нужны, так что разошлись почти миром. Она лишь добавила на прощание:

— Счастливого вечера, Илья Андреевич. ОТК… Прости, Сергей, конечно, пойдем. Я тебя провожу до дома, а то мало ли.

Тот рыкнул в небеса обиженно, совсем как Метелица, но за Таей пошел. Она обернулась — Зимовский, наклонив голову, стоял и смотрел на неё из-под бровей. Он то сжимал руки в кулаки, то разжимал. Надо же, как он боится магмодов. Тут до дома-то всего минуть десять ходьбы. Или все дело в шинели, которую она случайно прихватила с собой?

Справа дышала угрозой защитной сети громада институтов, слева торчали одинаковые, как грибы после дождя, одноэтажные, какие-то обшарпанные дома. Дорога упорно забиралась в гору. Кружился в воздухе, заставляя магмода недовольно фыркать, снег. Полы шинели развевались на ветру. Тая бы вернула Зимовскому шинель, но тогда бы пришлось объяснять, почему ей нехолодно. А это не её тайна, это тайна леса. Магмод в одной футболке тоже не мерз — он мог регулировать температуру тела.

— ОТК… Ой, прости, Сергей, да?

Магмод только склонил голову.

— Я Тая.

За спиной кто-то обиженно кашлянул — все же Зимовскому стало жаль шинель, и он догнал их с магмодом. Тая решила не обращать на Илью Андреевича внимания. Она его с собой не звала.

Магмод по-свойски протянул руку, и Тая её крепко пожала.

— Приятно познакомиться, Сергей.

Парень что-то рыкнул в ответ. Говорить он не мог. Зимовский за спиной притих. Только и слышна чеканная дробь его обиженных шагов по тротуару, да иногда его тень от фонарей обгоняет Таю и магмода, словно намекая, что им бы поспешить надобно.

— Ты, Сергей, не нарывайся. Тут магмодов не любят. Сейчас Илья Андреевич был столь любезен, что помог разобраться в ситуации, а потом может и не повезти.

— Именно, — вмешался в беседу Зимовский и снова замолчал. Его тень обогнала Таю под очередным фонарем, сделала круг и исчезла за её спиной.

Тая продолжила, обернувшись на Зимовского — у того уже уши покраснели от холода, а снежинки забились в волосы, словно седина:

— Спасибо еще раз, Илья Андреевич, за помощь.

Тот прищурился:

— Я понятливый. Мне хватило одного раза.

Тая кивнула и развернулась к магмоду:

— Будь осторожен, Сергей. Обидно нарваться тут, в мирном городке, после войны. Не находишь?

Парень снова лишь рыкнул, еще и плечом дернул, мол, ему эти гражданские… на один зубок.

— Где воевал?

Магмод развел руками в стороны. Тая принялась перечислять:

— Север?

Отрицательное качание головой.

— Запад?

И снова не угадала. Зимовский за спиной молчал. Выразительно так молчал. Наверное, ему было обидно.

— Юг?

Отрицательный рык.

— Дальний восток?

Магмод, наконец-то, кивнул.

— Я тоже. Владивосток сперва, а потом на Сахалин отправили. Потом помоталась по островам, когда их то теряли, то снова отвоевывали.

Зимовский выразительно втянул воздух в грудь. Наверное, зря она так, но не все ему её унижать. Она тактично заметила:

— У Ильи Андреевича свой фронт тут был.

Зимовский таких расшаркиваний перед ним не оценил. Шел молча. Тая шагала нога за ногу. Домой она не торопилась. Дома ждал дедушка и серьезный разговор. Тая передернула плечами. Страшно. На душе скребли кошки, с когтями, как у Метелицы — Тая знала, насколько упертым бывает дед.

У калитки Таиного дома все неловко замерли, как гимназисты. Зимовский косился на магмода, тот в упор, откровенно скалясь, рассматривал Илью. И оба ждали, что другой уйдет первым, словно дети малые.

Тая, скомканно поблагодарив за интересный вечер, чтоб он больше не повторялся, вернула Зимовскому шинель. Тот надевать её не стал, перекинул через руку. Магмод рокотнул утробно и потащил Зимовского прочь от дома за локоток. Метелица так бы поступил в подобной ситуации. И почему он снова вспомнился? Метелица — волкодлак, потомственный, он… Он бы не стал так себя вести. Или это Кошкин решил перестраховаться? Он вроде не в курсе, что с Таей тут случилось.

Зимовский неожиданно вырвал руку из захвата магмода и решительно вернулся:

— Тая, я тут. Я рядом. Нужна помощь — всегда обращайся.

Магмод выразительно рыкнул, высказывая все, что думает о помощи Зимовского. Нет, это точно не может быть Метелица. Никто не знает, что с ней тут было. Никто.

Лес за домом насмешливо зашелся шорохом ветвей, напоминая, что он рядом, он ждет. Он не отступит. И пора бы решаться Тае. Бегать всю жизнь не получится.

Глава пятая, в которой Тая получает помощь

Тая, закутавшись в плед, сидела на широком подоконнике и смотрела, как в темноте падает снег, еще робкий и неопасный. На душе был раздрай. С одной стороны, с ОТК… Точнее с Сергеем Серовым все обошлось. Вот же дали имечко — как насмешка. С другой… Город все равно тревожил её повторяющейся слуховой галлюцинацией колыбельной и зудящими от фантомной боли ладонями. Она их уже до красна расчесала и антигистаминными забросилась на всякий случай. Хотя может не аллергия у нее, а чесотка? Все же в третьем классе ехала… Потом разберется с ладонями.

С третьей стороны: Серов, колыбельная, странный сон — не её проблемы, ей бы успеть убраться из города до начала ноября, когда снег ляжет окончательно. Пусть Зимовский сам разбирается со своими служащими. Ей бы с дедом разобраться. Она с ним умудрилась разругаться до хлопка дверью — дед ушел в свой кабинет и заперся там. Когда он так делал, то дело серьезно. Прощать дед не умел. Априори считалось, что извиняться придется Тае. Напуганная Глаша, которая официально может и не знала о болезни, но интуитивно все понимала, сама принесла Тае папку с медицинскими обследованиями деда. А Кошкин все так и был недоступен. Хотя разница во времени же. Он может быть занят по службе, в той же казарме или на дежурстве. Он свитский офицер, он вечно занят.

Сияли во тьме огоньки поселка магмодов, все ближе и ближе подбирался черной пугающей громадой лес, обещая силы. Змеегорск терялся в ночи, медленно закрывая сонные глаза — свет в домах гас. Только острыми зубьями торчали высотки нового центра, освещенные