16. Старый вояка

Так, что мы имеем? Два этажа, узкие окна по всему периметру. Дом находится ровно наискосок от жилища Вермеля. С восточной части, если наблюдать из окон, и улица, и подъезд к воротам, — все видно как на ладони. Значит, и меня было видно.

Живет один, значит карьерист или военный, да еще и, скорее всего, со скверным характером. А главное, имеет огнестрельное оружие в доме. Но явно не охотник, иначе не стал бы жить в городе, а выбрал бы место более отдаленное от людской суеты, на окраине или в сельской местности. Значит, точно военный. Что его держит в городе? Желание выслужиться. Либо почаще напоминать о своих подвигах. В глухомани-то мозг особо никому не повыколупываешь…

Я облизнула губы, шумно сглотнула и, продолжая держать руки поднятыми, торопливо выдала:

— Йор Вермель просил передать вам это, — я вильнула боком, выпячивая книжицу, прикрытую рубахой, в сторону неприветливого хозяина. — Сказал, чтобы вы завтра ему вернули, он за эту маленькую услугу хорошо вам заплатит.

— К-хе, — то ли кашлянул, то ли усмехнулся старик, — неужили этот сопляк вспомнил обо мне?

— Он оч-чень хорошо о вас отзывался… Говорит, что вы для него всегда были примером… — беззастенчиво врала я старому вояке, не особо, конечно, надеясь, что он мне поверит. Но чем черт не шутит?

Повисла тяжелая пауза. Ожидание играло по моим и без того натянутым нервам. Но спустя несколько минут молчания, старикан все же произнес:

— Что там у тебя? Показывай!

— Книжка какая-то. Там у Вермелей какой-то важный йор из Гордении. Палач. Вот меня хозяин и выпроводил. Дал наводку, куда идти. Передал вам задание. Говорит, что вы все поймете!

Дуло огнестрела чуть опустилось и дернулось в воздухе.

— Из Гордении, говоришь? Что это паршивые псы начали совать сюда свой нос? При славном короле Томасе сроду такого не было! Чего стоишь, как вкопанный? Показывай, что за книжица.

Я опустила одну руку и, осторожно задрав полу рубашки, показала краешек коричневой обложки, а потом, также не спеша, вытащила учебник истории и протянула его в сторону.

Старик трясущейся левой рукой схватился за переплет, но книга не удержалась и упала. Я тут же присела, схватила ее и повернулась к хозяину.

— Осторожнее, — зашептала я, опасливо оглядываясь на дверь, — йор Вермель говорит, что она какая-то уж больно ценная.

Старик снова выхватил книгу из моих рук и с силой прижал к груди. Хоть отставной вояка и стоял в проеме двери, но тусклый свет с улицы, попадающий в коридор через приоткрытую дверь, позволил мне наконец-то разглядеть хозяина дома. у него был невысокий рост, обросшая шевелюра, свисающая на плечи засаленными патлами и такая же борода, закрывающая грудь. Острый и цепкий обезумевший от одиночества взгляд. Простая потрепанная одежда и одна нога. Вторая — от колена на самодельном деревянном костыле.

— Сам разберусь! — недовольно рявкнул он. — Передал? Теперь проваливай!

— Не могу, это еще не все, — жалобно протянула я.

Старик недовольно нахмурил брови:

— Что ещё?

— Мне приказано не появляться. А куда мне теперь? Там, наверное, со всех сторон слежка от этого самого гординца. Я сейчас только на улицу выйду и меня, как мыша, отловят. Мне бы переодеться хотя бы…

Хозяин хмыкнул, окинул меня взглядом с головы до ног.

— А ты не глуп!

— Так начальник других и не берет! — залихватски выдала я, выпрямившись по стойке смирно и козырнув ладонью, чем невероятно рассмешила вояку.

Он ткнул меня в бок дулом огнестрела и, указав на проход, рявкнул:

— Иди на улицу. Где-то валяются тряпки моей горничной, сейчас принесу. Она раз в неделю приходит сюда. Надеюсь, Вермель достаточно заплатит за эту книжонку, чтобы оплатить этой чистоплюйке за утраченное платье.

Мне ничего не оставалось делать, как повиноваться. И, как только я ступила на низенькое крыльцо, дверь за мной захлопнулась, и щелкнул затвор замка.

Я выдохнула и присела на ступень. Но ждать мне пришлось недолго. Буквально через пару минут послышалось цоканье костыля, а затем и скрип открываемой двери. Она отворилась ровно настолько, чтобы можно было просунуть руку. В меня полетела одежда и благородное разрешение:

— Можешь не возвращать. Выйдешь через калитку. И дорогу сюда забудь! Увижу, пристрелю, как собаку!

Дверь снова захлопнулась. Я усмехнулась и, расправив тряпки, рассмотрела подношение. Широкий балахон-платье, темно-коричневый, как у всех горничных. Да уж, изысканное одеяние! А главное, давно не носила…

Размерчик был явно не мой, но хотя бы длина нормальная. Надела все это безобразие тут же прямо поверх своей одежды, ширину в талии затянула пояском от фартука. Сдернула бандану и, собрав хвост на затылке в пучок, обмотала его тканью на манер кочевников.

Долго мне таким пугалом не проходить, но для меня сейчас главное — это быстро пройти улицу и там, уже на дороге, поймать какого-нибудь возницу. Лишь бы Корчеш с Зюнгером успели выполнить мою просьбу.

17. Разговор с братом

Максимилиан

— Ну и как прошла встреча? Выяснил что-нибудь? — Кайен, вальяжно развалившись на кожаном кресле в маленькой гостинной первого этажа, попивал янтарный винтлейн из хрустального бокала.

Максимилиан стянул перчатки, бросил их на журнальный столик, присел на рядом стоящую софу и устало прикрыл глаза. Отвечать не хотелось, да и раздражение, вдруг нахлынувшее еще там, в доме Вермелей, не проходило.

— Какого черта ты опять пьешь? — спросил он брата резче, чем хотелось.

— А что прикажешь мне делать? — Кайен изобразил крайнее удивление недовольством Максимилиана, снова принялся гримасничать и активно жестикулировать. — Ты сказал не высовываться, я и не высовываюсь! За неделю ты поручил мне лишь одно задание — забрать почту у курьера от твоего отца. Превиликое дельце! Так и со скуки помереть можно!

— Скоро появится работенка и для тебя, не переживай. Мне уже доложили, что цори Марина Поляди выехала из столицы и на всех парусах мчится в Кодвен. Сутки автокапом и еще сутки на корабле. Итого, послезавтра вечером ты уже будешь окружен вниманием этой прекрасной и жаждущей мужского общения особы.

— М-м-м, вот если бы не этот приятный момент, поверь, я бы не согласился на твою авантюру. Кстати, ты не ответил на вопрос. Выяснил что-то об этой шпионке?

— Не знаю.