Суть игры состояла в следующем. В трех командах (или союзах) было по четыре защитника, по три нападающих и по одному скороходу. На вершине каждой башни располагалось по одному гнезду, в котором сидела искусственная птица. Каждая из птиц высиживала по пять позолоченных яиц. Задача команды — сохранить эти яйца в своем гнезде до конца игры и при этом собрать как можно больше чужих яиц. Защитники не давали скороходам из других команд достать яйца, а задача нападающих состояла в том, чтобы очистить дорогу для скороходов — ключевых игроков, от которых в едингболе зависело практически все. Скороходы должны облететь все гнезда соперников, собирая яйца.

Алгоритм состязания был таким — к одной башне могли подлететь одновременно скороход и нападающие только одной из команд-соперников. Атакующие участники союзов перемещались от одной башни к другой строго по часовой стрелке через определенные промежутки времени, отмеряемые звуками горна. Единственные игроки, которые летали лишь вокруг своей башни — это защитники.

Начиналась игра так. По первому сигналу горна в воздух взмывали защитники с увесистыми деревянными щитами за спиной. Как только они занимали свои места и брали щиты в руки, раздавался второй сигнал — на этот раз в игру вступали нападающие с деревянными копьями наперевес и скороходы с большими кожаными сумками через плечо. Они летели к башне противника, и у них было всего десять минут на одно гнездо. Затем они перелетали к следующей башне пробовать свою удачу и так далее до конца игры. Время отмерялось специальными переворотными песочными часами. Об окончании десяти минут сигнализировал глашатай, который дул в горн, извещая о том, что команды должны переместиться. Занимала первое место та команда, чей скороход собирал больше всего яиц противников. Это и было основным условием победы. Проигрывает союз, у которого в гнезде не осталось ни одного яйца — это же событие означало и конец игры. Бывали случаи, когда скороход собирал большинство яиц, но при этом его команда теряла все свои. В данном случае все равно его союз считается победившим, так как основным критерием победы является лишь количество собранных яиц[9].

Назначением механических птиц, сидящих в гнезде, было кричать каждый раз, когда из гнезда изымалось яйцо. Так как в игре участвовали три разные команды, то и кричали «наседки» по-разному. Скороходы не имели права мешать друг другу и отнимать яйца, которые хранились в их кожаных сумках.

Игра была во многом стратегическая, особенно для скороходов, которые должны были в зависимости от ситуации загодя продумывать свои ходы. Так получалось, что на пути каждого скорохода вставал всегда как минимум один защитник, поскольку троих других сдерживали нападающие. Конечно, проникнуть сквозь широкий щит к гнезду считалось необычайной ловкостью и мастерством — игрок должен был весьма умело управлять своим единорогом. Защитникам ловкость требовалась в меньшей степени, им нужно было лишь кружить вокруг гнезда, прикрывая его щитами. Нападающие с помощью копий освобождали дорогу скороходам, что также было делом отнюдь не легким, ведь они были в меньшинстве.

Команде победителей, занявшей первое место, дарили золотую птичку — символ едингбола. Разумеется, она не была целиком из золота, а лишь покрыта тонким слоем позолоты. Внутри нее находился свиток с сюрпризом. Иногда команды выигрывали поездку на море прямо во время учебы, иногда это была гарантия, что на экзаменах их группе не будут выставлять оценки ниже трех баллов. Поощрения были различны, но всегда приятны; однако стоит отметить, что участники старались победить даже не ради этих поощрений, а ради самой игры, ради духа соперничества.

Всадники всегда стояли особняком, словно бы принадлежали к какому-то своему сословию. Под их игру создавалась отдельная программа с иными способами поощрения; все призы и награды они делили только между собой.

Поговаривали, что Даг де Вайт и сам раньше играл в едингбол, принося своей команде золотых птичек, однако эти рассказы уже переросли в легенды и небылицы. Сейчас же он занимался тем, что отбирал наиболее способных учеников для участия в турнирах. В этом году готовилось четыре игры — две перед Праздником рисовых фонарей, а другие две ближе к концу учебного года, когда подсчитывались баллы. Помимо этого, в скором времени ожидалось пробное состязание, где каждый начинающий игрок смог бы проявить себя.

Сегодня новые претенденты на участие в едингболе нетерпеливо выжидали, мечтая о том, что именно их возьмут в команду.

— Вы когда-нибудь катались на деревянном самокате? — совершенно серьезно спросил профессор де Вайт у студентов. Те, кто посмелее, утвердительно кивнули головой. Однако это не относилось к выходцам из Беру, поскольку в том славном древесном городе самокаты были под строжайшим запретом. Профессор широко улыбнулся и заверил своих подопечных:

— Если вы научились ладить с бездушной деревяшкой, то с единорогом и подавно управитесь. Хотя, — шутливо продолжил он, глядя на щупленького мальчика-лекаря, — может, я и ошибаюсь.

— Но с единорога нельзя упасть, он защищает! — тонко возразила полненькая, смуглая как мускатный орех, чернобровая девочка Тлынья, тоже с факультета врачевателей — особа, весьма уверенная в себе. Ей не терпелось показать миловидному учителю свои знания.

— Да, мой юный бутончик, — шутливо улыбаясь, согласился Даг де Вайт, — однако только в том случае, если он признал вас своим всадником. Нужна связь всадника с единорогом, духовная связь… — Он многозначительно помолчал, посматривая на Артура, впрочем, совершенно напрасно. Тот не имел ни малейшего понятия, как вразумительно объяснить чувства, которые он испытывал во время полета на Баклажанчике.

— Я знаю, что некоторые из вас уже летали на единороге, — хитрый преподаватель опять сделал многозначительную паузу. После этих слов все стали таращиться на Артура, отчего тот залился краской и сам стал почти баклажанового цвета. Молчание длилось довольно долго и, наконец, Даг де Вайт устало вздохнул:

— Ладно, начинаем.

Он поставил в шеренгу мальчиков и девочек по росту, затем громко свистнул, и на площадку стройным рядком приземлились маленькие красивые лошадки (их еще именовали «пони») с небольшими шишечками на лбу, которые со временем превратятся в красивые рога.

— Ой, какая прелесть! — восхищенно воскликнула Милли Троуд, и Антуан Ричи из группы энергетиков сразу же передразнил ее, скорчив глуповато-восторженную гримасу. Некоторые мальчишки покатились со смеху, а Милли, увидев это, обиженно поджала губы, чем еще более рассмешила своих обидчиков. Откровенно говоря, Антуан, как, впрочем, и многие