Перво-наперво я составила список дел и прикрепила его на стену, приготовившись вычеркивать то, что уже выполнено, и не забыть задачи, которые еще только предстояло сделать.

Список оказался небольшим, но емким:

1. Вынести из помещения хлам

2. Купить краску

3. Покрасить стены лавки изнутри и снаружи

4. Доставить новую мебель и другую утварь

5. Сделать вывеску

6. Наплести снов для продажи

7. Сообщить горожанам об открытии лавки

Со старым хламом я справилась за пару дней. Просто сложила в большую коробку все, что валялось на полу и подоконнике и вынесла на городскую свалку. Чего только там не было: разбитые чашки, утратившие магию светильники, дырявые корзины, сломанные полки и перекосившиеся стеллажи, баночки с неясным содержимым и целая коллекция подозрительных соломенных куколок.

Поскольку мебели, даже сломанной, здесь не было, оставалось хорошенько подмести и вымыть пол, чтобы помещение из грязного и заброшенного превратилось просто в заброшенное. После избавления от хлама в лавке задышалось совсем по-другому. Даже серые стены уже не выглядели удручающими, но все же не настолько, чтобы оставлять их таковыми.

На улице Веселого времени я нашла магазин с красками, где купила две большие банки. Для внешних стен я выбрала кофейный цвет, а для внутренних — золотисто-песочный. Спасибо хозяину магазина, усатому господину Финчу, который повелел своему помощнику доставить огромные банки с краской и другие необходимые мелочи прямо к моей лавке. Сама бы я все это точно не дотащила! И вот я уже могу приступать к малярным работам.

Правда, я никогда в жизни не делала ничего подобного, но, рассудив, что нет ничего сложного в том, чтобы окунать кисть в краску и водить ею по стенам, я уверенно открыла банку с желтой краской и смело окунула в нее кисточку.

Увы, все оказалось совсем не так просто, как я себе представляла. Краска ложилась неровными слоями, к тому же рука быстро уставала.

Провозившись несколько дней только с внутренними стенами, я опустилась на пол и взглянула на результат своих трудов. Результат этот, мягко говоря, не впечатлял. Свежеокрашенные стены вместо того, чтобы радовать глаз теплым песочно-желтым оттенком, пропускали сквозь нежный желтый цвет старый слой грязно-серой краски. Стало очевидно, что одним слоем тут не отделаться.

После активных упражнений с кистью мои руки болели, а спину нещадно ломило. Хотелось просто упасть на кровать и проспать сутки. Но никакой кровати в лавке не было, лишь старый скрипучий стул, на который я вставала, чтобы дотянуться до верхних участков стен. На нем я и сидела, опустив руки-плети и грустно озираясь вокруг, когда раздался стук в дверь.

— Есть кто? — дверь приоткрылась и в лавке показалась взъерошенная голова. — Можно?

— Курт! — обрадовалась я. — Конечно, можно. Заходи!

Я даже сама удивилась тому, как сильно обрадовалась приходу парня. Похоже, желто-серые стены, которые никак не хотели становиться песочными, совсем меня измучили. Хотелось просто отвлечься и с кем-нибудь поговорить.

Курт шагнул внутрь и окинул взглядом помещение.

— Стало гораздо чище, — осторожно заметил он.

Невольно я отметила, что парень снова в доверху застегнутой куртке, хотя солнце на улице в эти дни припекало изрядно.

— Разве что чище, — я толкнула ногой банку с краской, в которой торчала кисть. — Не думала, что покрасить стены будет так сложно.

Курт вопросительно приподнял брови.

— Я потратила несколько дней, чтобы перекрасить стены, но серый цвет все равно виден, — пожаловалась я.

— Что совсем не удивительно, — усмехнулся Курт, — ведь ты накладываешь светлый цвет поверх темного.

— Разве так нельзя? — жалобно протянула я.

В деревне мне не приходилось что-либо красить или тем более перекрашивать. Весь мой малярный опыт сводился к покрытию белой краской деревянных лавочек. Строительством и ремонтом занимался отец, и я никогда не интересовалась нюансами. Знала бы я, что в скором будущем мне придется самостоятельно красить стены, была бы повнимательнее.

— Ты тут хоть ешь что-нибудь? — поинтересовался Курт. — Я принес обед. Давай-ка поедим, а потом я помогу тебе с покраской. Идет?

— Идет, — закивала я, и вскочив со стула кинулась разворачивать принесенные Куртом свертки, от которых волшебно пахло.

Он улыбнулся:

— Похоже, кто-то умирает с голоду.

Проголодалась я действительно не на шутку. Учитывая, что из дома я выходила рано утром, а возвращалась поздно вечером, последние дни у меня не было ни нормальных завтраков, ни обедов, ни ужинов. Есть приходилось что попало, перекусывая на ходу тем, что предлагали уличные торговцы, и это буквально доводило матушку Бульк до белого каления.

— Может, устроим пикник? — предложил Корн, оценив мой голодный взгляд.

Оказалось, что молодой человек предусмотрительно захватил старое покрывало, и мы устроились под большим раскидистым деревом рядом с лавкой. В большой плетеной корзине, принесенной Куртом, лежали бутерброды с томатами и мягким сыром, овощной рулет, кусочки поджаренного на огне мяса, ароматные чесночные булочки, сочные хрустящие яблоки и даже ягодный кисель, разлитый по двум маленьким глиняным бутылочкам с пробками.

— Как ты узнал, что я здесь и что я голодная? — спросила я, довольно раскинувшись на покрывале после сытной трапезы.

— Я мог бы сослаться на мою тонкую интуицию, — Курт улыбнулся и откусил кусочек от спелого яблока. — Но правда заключается в том, что люди, работающие с едой, всегда пытаются кого-нибудь накормить.

Я хотела посмеяться над его шуткой, но потом вдруг вспомнила то же стремление у Лусии и на всякий случай решила промолчать.

— Мия, — Курт вдруг стал серьезным. — Той ночью, когда мы спускались с гор…

Он запнулся, подбирая слова.

— Да? — протянула я.

Молодой человек отвел глаза, но все-таки заставил себя продолжить:

— Я знаю, что тебе показалось странным, что я… что мое тело…

Он нервно провел рукой по волосам.

Я же затаила дыхание, вспомнив мягкую густую шерсть под ладонью и светящиеся в темноте желтые глаза.

— Ты мне очень нравишься, Мия, — Курт тряхнул головой, словно прогоняя собственные сомнения, — и я не хочу обманывать тебя.

— Обманывать? — удивилась я.

— Скорее вводить в заблуждение, — поправился Корн.

— В чем ты меня обманываешь?

Я видела, как нелегко ему дается разговор,