– Можно взять одну, – отозвалась Лиза. – Но это проблему не решит. Дрова мы точно не берем, как и всю еду и вещи. Если пойдем – нужно идти уже не оглядываясь.

Антон согласно кивнул.

– А ты, Никита, что скажешь? Ты со всеми?

Я покачал головой.

– Нет.

Все вопросительно уставились на меня, только Марго фыркнула.

– Потому что Рум прав. Мы никуда отсюда не пойдем, пока не вернется тренер.

В тишине раздался только смешок Рума, приоткрывшего глаз и внимательно наблюдающего за нами.

– Одно разумное предложение я услышал. Хоть он и придурок, но дело говорит. Именно так мы и поступим – будем сидеть и ждать.

– Сколько? – хрипло спросила Саша. Она поднялась и подошла к нам, но не присела. Стояла немного в стороне, скрестив руки на груди. – Сколько мы будем ждать? До весны? А если Димка сейчас где-то в беде, а если Дмитрий Александрович не нашел его и заблудился? Мы бросим их?

Антон примирительно поднял руки.

– Подожди. Нам нужна помощь, верно? Значит за ней нужно отправиться. Но делиться на группы сейчас глупо и опасно. Значит нужно идти всем. Через день будем в ближайшем городе. Сюда приедут спасатели…

– День! За это время они могут погибнуть.

– Мы тоже, – уверенно сказал Антон.

Егоров шумно вздохнул, привлекая внимание.

– Идти нужно утром. Во-первых, мы точно убедимся, что тренер и Димка не вернулись и значит случилось что-то серьезное, а, следовательно, нам нужна помощь. Во-вторых – будет светло и относительно тепло. Мы точно не заблудимся и не замерзнем. Все согласны?

Рум разлепил сухие губы и проговорил, лениво растягивая слова.

– Мы останемся здесь. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Пока не вернется Дмитрий Александрович. С вами всеми я, конечно, не справлюсь, но ногу кому-нибудь точно сломаю в двух местах. Вы его не бросите и не дотащите, верно? Значит сидим, пьем чай и думаем, как мы хотим провести каникулы со сломанной ногой или с целой. Других вариантов нет. Усекли?

Он нарыл в кармане сигареты, сел поудобнее и совершенно выпал из беседы. Все переглядывались и молчали. В решимости Рума сделать как он сказал никто не сомневался, но и откладывать уход из города тоже.

Договорились, что в эту ночь нужно выспаться как следует и набраться сил при любом исходе. Но никому не спалось. За тонкими стенами павильона выл ветер. Небо затянуло тучами, отчего ночь казалась еще темнее. Словно и нет там ничего за стеклом – просто безграничная темная пустота и ни верха, ни низа. Говорят, есть такая во Вселенной – Сверхпустота Эридана, настолько огромная и пустая, что там нет ни света звезд, ни самих звезд, ни галактик. Ничего, кроме необъятной черноты, в которой не увидишь ничего, даже прижатых к глазам пальцев. Темнота пробиралась и сюда. Только тлеющий огонек в полной пепла банке немного освещал контуры стеллажей и наши лица.

Мне казалось, что мы действительно потеряны и беззащитны. Что-то страшное, незнакомое бродит за тонким стеклом, отделяющем нас от темноты и холода. Что-то, что забрало тренера и Колесникова и поглядывает на нас. Конечно, ни в какие ужасы из тетрадки Марка я не верил. Но двое пропали, не оставив никаких следов.

Я заснул незаметно для себя. Казалось, что вот смотрел в окно, представляя лишенные света улицы за ним и окна покинутых домов. А вот уже вижу бредущих к нам призрачных существ, сквозь которых проходит свет далеких звезд. Меня разбудил легкий толчок в бок, скользнувшая под свитер холодная тонкая рука. Я дернулся, пытался разглядеть силуэт в темноте.

– Тише, это я, – голос Саши казался каким-то незнакомым. – Мне просто холодно. Можно?

– Да, конечно, – торопливо сказал я.

Она забралась под мой плед, уткнулась носом в плечо и замерла.

Я тоже замер и боялся пошевелиться. Мне казалось, что сон продолжается, но это не такой уж плохой сон, просто передышка в нем – хороший момент, который у тебя скоро отнимут. Я снова и снова ощущал плечом, рукой, всем телом что она прикасается ко мне, впитывал это прикосновение словно можно было сохранить его навсегда. И ничего между нами, кроме тонкой ткани свитера еще более тонкой футболки и Димки, который пропал где-то там на темных улицах Пустого города. Притаившийся в глубине самых потаенных мыслей липкий темный клубок отчаянно желал, чтобы он не вернулся оттуда никогда. И снова, и снова я отщипывал кусочки от щупалец этих мыслей и сжигал в горящей совести. Они не горели, только плавились, шипели и смердели, обволакивали копотью изнутри. Мерзость. Я жалкий урод!

Я сжал кулаки, задышал, наверное, слишком громко. Саша зашевелилась и плотнее прижалась ко мне. Я закрыл глаза и ждал, пока сон заберет меня, н он не шел. Сквозь закрытые веки уже были заметны проблески утра. Кто-то заворочался неподалеку, усмехнулся и снова затих.

***

Сборы были стремительными, словно каждый боялся вдруг передумать и остаться. Но ясно было, что оставаться нет смысла. Дмитрий Александрович не вернулся, как не вернулся и Димка. И если с Димкой, что уже было понятно, действительно что-то произошло, то тренер обязан был хотя бы прийти и сказать нам что делать дальше, успокоить нас, показать, что он – единственный взрослый и тот, кто за нас отвечает – все еще жив и здоров. Но его не было.

Повсюду суетились и толкались сонные ребята. Догадались развести костер и погреть банки с тушенкой на всех. Отказываться не стоило – пятьдесят с лишним километров – это прилично, особенно в не слишком теплую погоду. Егоров пытался заварить кофе на остатках углей и изредка подсказывал что упаковывать, а что оставлять.

Рум стоял в стороне и с полуулыбкой курил. На него никто не обращал внимания. Очевидно было, что его идея остаться и ждать не слишком разумна и потому не популярна.

Марк принес мою банку с тушенкой и почти чистую вилку.

– Держи. Лучше поесть сейчас.

Я осмотрелся, не заметил ни Сашу ни каких-либо следов ее присутствия. Можно было решить, что все мне только приснилось, но все еще чувствовался аромат ее духов, едва уловимый, но очень знакомый.

– Скоро придет, – перехватил мои мысли Марк. – Ушла в туалет, но что-то долго нет. Видимо – какие-то женские дела.

Он ел тушенку большой ложкой и изредка поправлял очки.

– Тебе то что?

– Ничего, просто информирую. Вот кстати и она.

Саша