— Да чего ты так долго размышляешь? — опять прервал его Екаб. — Я женюсь в первый и в последний раз.

— Ладно, уговорил, — Валдис вздохнул. — Приеду, если пообещаешь познакомить с ведьмой.

— Ты только жениться не вздумай, — предупредил Екаб. — Она и в самом деле ведьма. Может плохо кончиться.

Валдис засмеялся.

— Ну ты и рассуждаешь! Как дремучая бабка.

— Не смейся раньше времени. Когда все узнаешь, испугаешься.

— И это говоришь ты — ученый?!

— Видишь ли, в каждом ученом сидят два человека — один аналитик, другой полный невежда, так вот он-то и сомневается, и допускает возможность любого чуда. Это, конечно, не очень-то принимают всерьез. А вообще это не телефонный разговор. Приезжай, на месте умом и пораскинешь. Приедешь?

— Приеду.

На следующий день Валдис получил по почте официальное приглашение. О ведьме он уже и думать забыл. Оставалось одно: на свадьбу придется идти потому, что пообещал. Ему и в голову не приходило, что эта поездка и в са ом деле окажется для него роковой, перевернет всю его жизнь. Ведь он не верил ни в какие приметы.

Три недели пробежали незаметно. Валдис работал по десять-двенадцать часов в день. Пальцы у него немели, глаза слезились, во рту от недоедания и напряжения постоянно ощущался горьковато-кислый привкус. Результаты экспериментов не внесли особых изменений в разработанный план, не нарушили замыслов. И сюрпризов было гораздо меньше, чем он ожи ал, однако множились неясности. Как угадать присутствие какого-нибудь соединения, если о его свойствах еще никто не знает? Как разорвать, расщепить молекулы? Как угадать наиболее выгодную реакцию обмена аминокислот?

— А ты попробуй лезвием отрезать кусочек, — язвил Имант, когда Валдис в минуты откровения делился с ним своими сомнениями и неудачами.

В пятницу он никаких опытов не начинал. Испытывая чувство неловкости, он тем не менее все свои записи отдал Ларисе с просьбой просмотреть, разобраться в них и записать ход экспериментов на доступном языке. Лариса с готовностью взяла у него бумаги. Возможно, просматривая журнал экспериментов, она и сама училась «делать науку». Хотя Валдису казалось, что никакой науки там еще нет. Это была черновая будничная работа, состоявшая из тщательного мытья лабораторной посуды, взвешивания, нагрева, подсчетов. В отличие от шеф-повара ресторана, здесь все «печь и стряпать» приходилось ему самому. К тому же для производства его рецепты обычно не годились. Промышленная технология требовала других разработок.

— Лариса, я вас не очень обременяю? — спросил Валдис, когда девушка зашла к нему через час. Сам он сидел без дела и размышлял над тем, какой катализатор подходит к одной из двадцати аминокислот. Обычно подобными размышлениями он занимался дома, поскольку в лаборатории все бы считали, что он бездельничает.

— Нет, — отозвалась Лариса, — нисколько. Я записываю и одновременно слежу за ходом ваших мыслей, за ходом работы.

— М-да, — протянул Валдис. — На сей раз тупиков больше, чем идей.

Лариса внимательно посмотрела на него, но Валдис почему-то не смог ей улыбнуться, как обычно. Лариса исчезла из его сердца. И она, кажется, это почувствовала.

— Хорошо, что тупики известны, сказала она. — Когда я примусь за свои опыты, буду знать, как они выглядят.

— Лариса, давайте поработаем вместе! — неожиданно для самого себя предложил Валдис, пребывая в полной уверенности, что преподносит подарок.

— Зачем это мне? — Лариса пожала плечами. — Тут двоим не развернуться.

— Есть где развернуться, девочка! — засмеялся Валдис. «Хорошо, что я на ней не женился, — подумал он. — Не очень-то уютно чувствуешь себя дома, когда жена кандидат наук». Было совершенно очевидно, что Лариса метит в науку, к тому же Валдис «затылком» чувствовал, что способности к анализу у нее не хуже, чем у Иманта, а кое в чем она даже превосходит его. Неужто правы те, кто говорит, что в институте «мышек нет, есть только ласки, за которыми порядочный кот не станет охотиться»?

— Не хочу я пастись возле твоих охотничьих угодий, — Лариса кокетливо улыбнулась. — Скажешь потом, что краду твои идеи. Мужчины старше тридцати все заносчивые и сердитые.

Валдис хотел было сказать, что ему всего двадцать семь, но вдруг понял, что от тридцати его отделяют всего-то три года.

— Странный ты человек, Валдис Янович, — вдруг заговорила Ларира по-русски и добавила — Смотрю и пытаюсь понять… уж не ведьма ли тебя околдовала? — И она как-то странно засмеялась.

— Чепуха! — отмахнулся Валдис, словно отбиваясь от этой мысли. Разве может всерьез соперничать простая деревенская девушка со средним образованием, да еще прозванная ведьмой, с этой красивой, интеллигентной девушкой, которая стоит рядом с ним в белых туфельках на загорелых ногах, вся такая нежная, стройная? Совершеннейший абсурд!

— Ты ее видел? — спросила Лариса.

— Да никого я не видел! — нетерпеливо прервал Валдис.

Лариса снисходительно усмехнулась. Она знала Вал-диса. Человек настроения. От него можно всего ждать. И самое ужасное, что он этого не сознавал. Все его помыслы занимала «тюря в пробирке». На самоанализ времени не оставалось. Странное несоответствие: человек образованный, считается ученым, а в собственной жизни разобраться не может, как. Она хотела было сравнить его с кем-нибудь из своих близких, среди которых не было ни одного ученого, но даже мысленно не захотела никого из них обидеть.

СРЕДИ РОЩ И ХОЛМОВ

Основная группа свадебных гостей ехала в огромном «Икарусе». Пока дорога шла по равнине, в автобусе пели песни, рассказывали анекдоты, сзади слышны были азартные выкрики — это картежники сражались за откидным столиком. Когда свернули с шоссе на большак, который, извиваясь, исчезал среди холмов, настроение пассажиров изменилось. Дремавшие открыли глаза, а шофер в солидной кожаной куртке встал с сиденья и вел автобус стоя. Слева вдоль большака высилась гора, справа земля круто обрывалась вниз, впереди маячил узенький, рассчитанный на колхозные тракторы и самосвалы мостик, а за ним — крутой подъем по каменистой, размытой дождями дороге. Для массивного автобуса места для маневров не было: с одной стороны по окнам хлестали листья ольшаника, с другой — широкие лапы столетних елей гладили крышу автобуса обомшелыми колючими ладонями. Чуть дальше, на самой обочине лежал огромный валун, на горизонте высилась гора, поросшая темным лесом.

— Совсем как в Карпатах, — охнул кто-то.

— Все это было б так, коль не было б иначе, — добавил другой скептически.

Когда огромный автобус въехал на свадебный двор, из-под колес с кудахтаньем бросились врассыпную перепуганные куры да из низинки на приезжих смотрела, судя по всему, небодливая корова. Завертелась обычная свадебная карусель, для которой трудно подобрать новые краски, каких никто и нигде бы не видел, никто и нигде