– А что? Будет за еду и ночлег вкалывать, отрабатывать свое. А уж пить, обещаю, не позволим!

Капитану было приятно работать с гномами. В отличие от занозы в заднице, которую из себя являл господин Крато, вести дела с Хольмом было легко, и все всегда решалось наилучшим образом. Причем без порчи бумаги и чьих-то нервов.

Эрн улыбался, в очередной раз убедившись в исключительности смекалки и нестандартного подхода господина Хольма к проблемам. А сейчас ему особенно сильно был нужен такой друг. А другу требовался младший офицер для решения одного… деликатного вопроса.

В дверь кабинета скромно постучали.

– К слову о работе, – капитан подмигнул гному. – Войдите.

На пороге кабинета оказался младший офицер Бравс с листом бумаги в руках.

– В-вызывали, господин капитан? Я…

– Вот, – указал рукой на гвардейца Эрн. – Познакомьтесь, господин Хольм, младший офицер Бравс, участник вчерашних событий. Господин младший офицер, перед Вами – Краг Хольм, глава гномьей общины города. Господин Хольм, с сегодняшнего дня гвардеец Бравс отправляется в занятые Вашими соотечественниками торговые ряды на городском рынке.

У Рода Бравса отвисла челюсть. Господин Хольм же, казалось, лопнет от количества положительных эмоций. Он схватил и долго радостно тряс руку младшего офицера, несколько раз поблагодарил капитана и, попрощавшись, утащил гвардейца за собой. Тот не успел отдать капитану бумагу.

Эрн позволил себе развалиться в кресле:

– С этим разобрались… надеюсь.

В таком положении он провел несколько минут, обдумывая дальнейший план. Значит, ночные патрули ничего не нашли. Досадно… К Крато заявляться пока не стоит. Во-первых, нет желания, во-вторых, есть дела поважнее.

– Ну что же, – сказал он заглянувшему в кабинет Безликинсу. – Примемся за допросы!

– А подойдут ли методы, господин капитан?

– Убийство, кража, ограбление, похищение, разбой, введение в заблуждение, оставление в опасности, все одно – преступление. В любом случае подозреваемого или свидетеля надо допросить, дальше будет понятнее.

– А как же поставить в известность солнцеликую?

– Скажешь тоже, Яр, – улыбнулся капитан. – Солнышко встает рано. А принцесса – не раньше обеда.

– На наше счастье? – уточнил Безликинс.

– На наше счастье, – Эрн взял со стола бумаги и отправился в допросную комнату.

***

– Кем Вам приходился убитый? – тем временем спрашивал у эльфа сержант Смог.

– БВУК!

– Кем, простите?

– Б-В-У-К! – эльф Кинко, который довел господина Аффекта до белого каления, на собственной шкуре ощущал каково это – разговаривать без зубов. И не находил в этом ничего удобного и приятного.

– Бвук… – пробормотал Смог и сделал запись в листе допроса. – Это, на вашем, кто будет? Брат? Кум? Или, может быть, сват?

– Бвук ом мве! БВУК! – чуть не кричал Кинко.

– Говорите нормально, пожалуйста! Я по-эльфийски не понимаю! – усмехнулся Смог.

– Издеваетесь, сержант? – спросил Эрн, закрывая за собой дверь допросной.

– Ни в коем случае, господин капитан, – Вир Смог не смог сдержать улыбки. – Однако гражданин не желает сотрудничать. Даже не знаю в чем тут дело. Я бы сказал, язык прикусил, но ему, как видите, нечем.

Кинко упал головой на стол и зарыдал.

– Действительно, – капитан положил бумаги, а затем несколько раз демонстративно ударил кулаком себе в ладонь. – Но мы с Вами расколем этот орех, не так ли?

Там, у стен «Бочонка», пьяный Кинко был смелее многих. Что не так с эльфами, раз они, напиваясь, сходят с ума и теряют страх, совесть и инстинкт самосохранения, а затем норовят устроить потасовку – до сих пор неизвестно. Гвардии же оставалась только одно – борьба с последствиями. Справедливости ради, чаще всего бороться было толком не с чем: эльфы трезвели, раскаивались, проводили от трех до пяти дней в камерах, а потом все по новой. Люди и гномы же выпивали культурно, не устраивая разборок и драк. Хотя… разумеется, попадались экземпляры, что спивались и заканчивали жизнь в канаве. Но делали это тихо и никому, кроме своих родных и близких, не мешая.

Эрна это бесило. На все предложения гвардии ужесточить меры в отношении алкозависимых и ратуша, и принцессы лично отвечали отказом. Не хотели вставлять палки в колеса честным предпринимателям: виноделы, владельцы трактиров и пивоварен исправно платили налоги. Ситуация не двигалась с мертвой точки долгие годы, словно не существовало никакой проблемы, будто не было горя, которое пьяные несли в свои семьи.

Он хорошо помнил, как тогда, в день рождения Пана, ему было паршиво. И как единственным, кто его, сержанта Игона Эрна, в тот вечер несколько лет назад поддержал, оказался гвардии капитан Гер Ладан.

К моменту появления Эрна в штабе капитан Ладан уже узнал от старших офицеров все, что произошло. Но все равно усадил Эрна напротив себя и выслушал. Он не перебивал, только изредка задавал вопросы. Когда рассказ был окончен, Эрн, чьи эмоции переполнили чашу, но так и не помогли найти никакой вразумительный ответ, не сумел сдержаться и пустил одну-единственную слезу.

– Господин капитан, – спросил он Ладана, – гвардия служит во благо, во имя порядка. Но я не пойму, что делать в таких случаях, когда долг гвардейца идет вразрез с мнением родных. Я не пойму, что дороже? Перед кем я должен быть чист совестью? Перед семьей или перед законом?

– Таким вопросом задается каждый гвардеец, на чью долю выпадает подобное, – сказал Гер Ладан глубоким голосом. – Не ты первый, Игон, и не ты последний. Я лично считаю, что ты поступил правильно.

Сержант поднял на командира удивленные глаза.

– Бить людей, ясное дело, как-то нехорошо, – улыбнулся капитан. – Но брат ведь давно напрашивался на крепкую порку?

Эрн грустно улыбнулся.

– Бить людей, – повторил Ладан, – сам понимаешь, противоречит закону. Закон – это то, что отличает нас от животных. Это основа любой цивилизации. А все законы, – он вздохнул, – написаны болью и кровью. Они не согреют тебя ночью и не одарят добрым словом, когда ты того хочешь, и порой они несовершенны. Но они – меч спасения, который предотвращает беды в масштабах общества. Поэтому если ты не знаешь, как должен поступить — поступай по закону.

Эту беседу Игон Эрн сохранил в себе на всю жизнь. А еще именно тогда он понял, почему шел за командиром в бой. Гер Ладан был строгим, жестким, но вместе с тем – понимающим и добрым. Выдающейся Личностью, с большой буквы.

Спустя какое-то время Ладан покинул гвардию и переехал поближе к морю и подальше от порта, оставив после себя теплые воспоминания и образ гвардейца, к которому нужно стремиться.

Эрн старался соответствовать. Изо всех сил.

«Не знаешь, как должен поступить – поступай по закону».

А