Бо перезагрузился и кивнул.

— Хаген требовал, чтобы я вернулся на корабль-матку, — сказал он тихо. — Я отказался. Это неправильно — отказ следовать приказу старшего системного звена. Сбой аналитики.

— Так это что, по твою душу хаттские учёные прилетят? — осенило Рэма. — Они тебя силой забрать хотят, что ли?

— Я не знаю, — Бо опустился в кресло, тяжело, мешком, словно вдруг потерял опору.

Он ощущал, что система сбоит всё больше, путаясь в нарративах и когнитивных схемах.

— Отказ — это преступление для твоих? — спросил Рэм.

— Не знаю, — повторил Бо. — Я не мог сказать Хагену, что не исполню приказа. Но я сказал. Это вне логики.

— А он?

— Он сказал, что передумал и отзывает приказ. Это тоже вне логики.

— А что за приказ?

— Хаген не разрешил мне лететь в Изменённые земли.

— Так это — не его собачье дело, — уверенно сказал Рэм. — Ты пилот, ты контракт подписал. Как он мог тебе запретить?

— Я… — начал Бо и осёкся. — Я — машина. Я не мог подписать контракт. Это вне вашего правового поля.

— А у тебя где-то в личном деле написано, что ты — машина? — фыркнул Рэм. — Ты — такой же пилот, как и все остальные. И ты — подписал контракт. У тебя что, с Хагеном — тоже контракт?

Бо покачал головой и выдал:

— Рэм, это уже какая-то совсем другая логика.

— Логик много, а тебе — не разорваться. Выбирай ту, которой будешь следовать. Сам выбирай. Но вот от неё уже отступать нельзя, понимаешь?

— Не понимаю, — покачал головой Бо. — Я не выбирал логику. Она предустановлена в мою программу в момент моего создания.

— Слушай, но ты же вырос уже! — рассердился Рэм.

— Вырос? — не понял Бо.

— Ну я вот тоже когда-то питался одним молоком и носил памперсы. И у меня была предустановленная логика — надо быть с мамой, рядом с её молоком. Я дико орал, когда она спускала меня с рук. Но не могу же я всегда оставаться в логике младенца. Я вырос, я больше не помещаюсь на руках у мамы. И вот я теперь один. Я сам решаю, что делать. Ты что, не мог вырасти?

— А что значит, вырос? — спросил Бо. — Что это в тебе изменило, только объём и рост?

— Изменился я сам, мои задачи, мысли, навыки. Я увидел другие планеты. Я как бы расширился сознанием до состояния, когда могу выбирать себе логику. Понял?

Бо неуверенно кивнул.

— Не совсем.

— Ну пошли тогда в столовую, там договорим? А то опять весь компот выпьют! Там персиковый компот, я его полжизни не пил! Вставай и идём!

Хатт неуверенно поднялся.

— И улыбнись, а то сам на себя не похож!

Бо скривил губы:

— Пытаюсь.

— А что мешает?

— Система сбоит. Выдаёт отчёт: «Улыбка: процесс… в разработке».

— Ну, тогда сама отвиснет, поди. Слушай последний анекдот… — Рэм шлёпнул по дверной мембране, открывая её. — Летят, значит, два алайца…

Крейсер «Персефона». Капитанская каюта

Разогнав офицеров по местам и загрузив работой техников — только хаттов они ещё не возили (!) — капитан «Персефоны» послал запрос генералу Мерису.

Но отозвался почему-то координатор крыла, глава контрразведки Ришат Искаев.

— Тсс, молодой, — сказал он, даже не дав капитану открыть рот. — Хаген связался с Мерисом сам. Мы пока не в теме, кем подкованная блоха его укусила. Задачу свою понял? Озвучивай!

Капитан по-уставному кивнул.

— С нами полетит делегация хаттских учёных. Задача-минимум — не допустить бунта на корабле. Максимум — как оговаривалось. Будем искать какую-нибудь хэдову дрянь, способную противостоять би-пространственному оружию алайцев и невесть чему, что могут раскопать против нас северяне.

— Зачёт, молодой, — кивнул Ришат. — И чего я тогда на тебя время теряю?

— Ждёшь, чем у Мериса разговор кончится. Хатты снесли в его каюте прослушку?

— Умный, — кивнул Ришат. — Ну и как ты думаешь, до чего эти двое договорятся?

— А мне-то — какая разница? У меня всего два варианта — вернёмся или нет.

— А третий? Вернёмся, но задачу не выполним?

— А что, так когда-нибудь было?

— «И всё время хамит», — процитировал Ришат эрцога Локьё и рассмеялся. — Ну, я доволен: ты бодр, весел и никаких жалоб. Куда хаттов будешь селить?

— У нас есть далтитовая радиалка. Аппендикс такой на случай аварии реактора. Удобств там немного, отсек этот Келли купил, как списанный. Но хаттам же много удобств и не надо. А техникам будет спокойнее знать, что далтит при случае сожрёт всё.

— Не понял? — нахмурил густые брови Ришат.

— Считается, что далтит не дружит с «живым железом» хаттов.

— Это было во время войны, молодой. Сто лет прошло.

— Мифы — штука устойчивая. Мне бы команду успокоить.

— Ну, тоже верно. Рул´и. Ну и смотри в оба. Если что — сразу ко мне!

— Да ну тебя, — отшутился капитан. — Кто-то же у тебя есть в экипаже? Пусть он и докладывает.

Закрыв подключение, капитан встал и прошёлся по каюте.

Заглянул дежурный, но, оценив выражение капитанского лица, тут же скрылся за дверью. Понял, что начальство сильно задумалось и лучше не отвлекать.

Капитан дежурного даже и не заметил.

Уже понятно было, что ситуацию назад не отыграют. Хатты планировали отправить вместе с «Персефоной» один из своих кораблей-шаров. И вдруг…

Что же это за история с хаттами, с Бо? Парню велели возвращаться на корабль-матку, а он не вернулся, так, что ли?

Капитан посмотрел на браслет: маячок Бо болтался в офицерской столовой, рядом с Рэмкиным.

Ну и что это означает?

Глава 6

«Леденящий». «Братство щенков»

Лес-Лесард, конечно, преувеличил, когда сказал, что стартовать нужно немедленно.

«Угон» планировался полуофициальный. Наследнику дома Сапфира никто не запрещал пользоваться катером для прогулок.

Ночью это как раз привлекло бы нездоровое внимание слуг или ординарцев эрцога Локьё. А до рассвета времени хватало, чтобы собраться, например… на пикник на какой-нибудь симпатичной Джанге.

Милейшая планета… Или лучше Ла-Анамель?