Пленница до этого сидела притихшая, вцепившись в волосы и закрыв глаза, словно стараясь не слышать. Но слова, поданные в такой издевательской манере, прорезали её оборону. Она вскочила, словно дернувшись последней жилкой гордости, и с диким криком бросилась на решётку, желая хотя бы напугать своих мучительниц.

Только вот на этот раз что-то изменилось. Решётка, ослабленная долгой и осторожной работой Кирилла, оказалась готова. Вместо того чтобы упруго оттолкнуть её тело, прутья хрустнули, словно сделанные не из магически укреплённого металла, а из тонкого стекла. Сухой треск разошёлся по помещению, и куски материала, изломанные по невидимым линиям, осыпались на пол.

Охранница, что смеялась громче всех, не успела даже отшатнуться. Пленница, сама удивлённая тем, что произошло, в едином движении сомкнула свои руки на её шее, опрокидывая назад. В её пальцах не было прежней уверенности властительницы, но было нечто другое – отчаянная ярость животного, в клетку которого слишком долго тыкали палкой. Охранница захрипела, рванулась, но крепкий захват не позволял вырваться.

Вторая, обернувшись, с криком рванулась к подруге, но именно в этот момент из соседней клетки, мягко открывшейся, в отличии от соседней, разлетевшейся тем же звоном, как зеркало под молотком, выскочил и Кирилл. Его движение было точным и быстрым. Шаг за спину отвлёкшейся охранницы… Замах – и тяжёлый удар ей в висок… Эльфийка-охранница даже не успела издать полноценного крика. Лишь сдавленный звук и глухой стук тела о пол.

И вот – тишина. Один миг, второй. В воздухе стоял запах пыли, тонкие белые искры магии, рассыпавшиеся от разрушенных линий, медленно растворялись в воздухе. Пленница – та самая, что ещё минуту назад казалась сломанной и покорной, вдруг замерла, продолжая удерживать задохнувшуюся охранницу, словно боялась, что если отпустит это неожиданную жертву, всё окажется сном. Её грудь тяжело вздымалась, волосы падали на лицо. Но глаза… Глаза были распахнуты и сузились до острого блеска, когда она осознала всё, что произошло.

Кирилл же всё также неожиданно стоял напротив её, в своём ярком комбинезоне, с чуть сжатым кулаком. Он тоже молчал, позволяя тишине говорить за него. Но вся картина складывалась именно так, будто именно пленница совершила прорыв. Именно она кинулась первой… Именно она разнесла свою клетку… И именно её порыв и стал причиной всего…

И она это поняла. Очень быстро. Губы её дрогнули, дыхание всё ещё было рваным, но взгляд был уже совсем другим. Не растерянность, не паника. Она уже поняла правила игры. Теперь её жизнь была связана с его побегом. Любая оговорка, любое “он, не я” – и вся вина ляжет только на неё. А значит, единственный выход – идти до конца.

Она медленно отпустила свою жертву, позволив телу охранницы скатиться на пол, и выпрямилась, в упор глядя на Кирилла. В её глазах мелькнуло признание – не уважение… Нет. Но холодное осознание:

“Мы в одной лодке.”

Кирилл чуть прищурился. Он видел, как её руки дрожали от напряжения, и понимал, что она сама не ожидала того, что её последний, бессмысленный рывок станет ключом к побегу. Но теперь всё выглядело так, будто это была её инициатива. И у неё просто не оставалось выбора.

– Ты понимаешь, – тихо сказал он, едва шевеля губами, но с достаточной силой, чтобы она уловила смысл, – что теперь ты идёшь со мной.

Она лишь коротко кивнула, глядя на него с хищным прищуром. Но в её взгляде уже не было прежнего презрения. Теперь это был взгляд партнёра – пусть и вынужденного. Кирилл ощутил, как в груди зашевелился холодный азарт. План начал сбываться.

Они работали тихо, как два зверя, с одной целью – исчезнуть из глаз тех, кто ещё верил в порядок этого судна. Никакой паники, никаких криков. Только хладнокровный расчёт и скорые, точные движения.

Первым делом – тела. Охранницы лежали на полу, ещё дышали, но были неспособны подняться. Кирилл и его новая спутница действовали быстро. Руками сжимали челюсти, перевязывали горло тканью, чтобы не начали кричать, крепко связывали запястья их рук. Они снимали с них броню и пояса, перерезали, где нужно, ремни – не чтобы навредить окончательно, а чтобы получить униформу и оружие. Кирилл двигался с потрясающей осторожностью. Каждое его движение было рассчитано так, чтобы не задеть тот самый узел на стене, который они недавно подточили. Он знал, что лишний шум – это смерть.

Пленница – соседка, теперь уже соучастница, взяла на себя трофеи быстрыми жестами. Она сняла с одной охранницы парализатор – малый, удобный, с заклёпками под ладонь. Он был похож на тяжёлую литую пуговицу, с тонкой кристаллической сердцевиной, и при касании отдавал лёгким холодом. Она проверила его нажатием – мягкий щелчок, и индикатор замигал зелёным. Механизм работы этого устройства был прост. При активации оно выдавало короткий энергетический импульс, достаточный, чтобы парализовать разумного. Кирилл засунул его под комбинезон, туда, где ткань скрывала контур, как жемчужину в раковине.

Дальше – форма. Комбинезон более коренастой охранницы слишком свободно сидел на более стройной и тонкой фигуре пленницы, но экипировочная броня имела регулировки. Так что она не стеснялась. Ловко застегнула заплаты и поправила рукоять кинжала на поясе. Униформа была её новой маской – и она натянула её быстро, как тот, кто уже знает цену минуте. Кирилл, заметив, что комбинезон для него немного велик, помог затянуть ремни, выровнять значки, смазать швы, чтобы не скрежетал металл. Он на мгновение почувствовал текстуру ткани – чужая жизнь, чужая роль – и прятал это чувство глубже, потому что сейчас оно было опасно.

Они не убивали. Они не хотели крови. Поэтому тела охранниц аккуратно уложили в соседние клетки, которые ещё держали рунную вязь в норме. Те камеры работали. И их замки могли принять чужое тело и запереть. Кирилл и эта дамочка, которую звали Сейрион, затолкнули охранниц внутрь, чтобы нельзя было выскользнуть и поднять тревогу. Даже освободили им руки, словно в насмешку, затолкали их в клетки, задвинули щит – и активировали защёлку изнутри, используя приспособление, снятое с пояса одной из женщин. Щёлк – и запор снова работал, но на этот раз такой звук был словно благословение.

Они запечатали клетки так, чтобы автоматически сработали индикаторы – и тем самым создали видимость, что всё на месте. Камеры заперты, сигналов о взломе не поступает. Это было хитро. Если системы фиксируют нормальную работу дверей, то внешние патрули не придут по тревоге. Иначе – мгновенный отклик,