Лена сгребла настойки и бросилась к ребятам. Надо врачевать, пока ещё не слишком поздно.

— Твою мать!

Шенг был холодный.

Лена прижала палец к шее парня — кожа показалась ледяной. Это ничего, это просто она после впрыснутого в кровь адреналина будто изнутри горит. Ну же, ну…

Лена почувствовала биение пульса в сонной артерии под пальцем. Пусть и слабо, но сердце билось. И пульс был чертовски учащённым.

— Да!

Похоже, Миншенг потерял много крови. Главное, чтобы от геморрагического шока не умер. Его организм сейчас страдает от гипоксии: из-за кровопотери органы и ткани получают меньше кислорода. Не говоря о том, что давление тоже упало и лежит сейчас, скорее всего, где-то ниже плинтуса.

Нужно проверить рану, остановить кровь и влить в парня побольше воды. А ещё, пожалуй — пару эссенций выносливости. Если геморрагического шока не случится, эта волшебная системная таблетка точно спасёт Шенгу жизнь.

Плохо, что у него регенерации нет. И у Олега нет, а он тоже весь изранен. Есть одно свободное пожирание — и, похоже, придётся дать его одному из парней. Да, им тогда придётся есть сырое мясо — зато, живые останутся. И восстановятся быстрее, что их группе сейчас просто жизненно необходимо.

— Лена! — крикнула Мэй сверху. Она явно старалась сохранять спокойствие, но её голос всё же дрогнул. — Что с братом?

— Жив!

Китаянка больше ничего не сказала, она так и осталась наверху. Надо же кому-то нести дозор. Главное теперь — вытащить её брата.

Лена принялась за работу.

Так, как сегодня, Ручеёк не выкладывался ни разу в жизни. Хотя, чего уж, на самом деле в Тёмной Роще причин сражаться на пределе сил и не было. Воины следили, чтобы хищников в лесу не становилось слишком много, и всё. Других опасностей не было.

Разве что, они ещё следили за порядком. То есть, по сути: держали в когтях жизни земледельцев, собирателей и ремесленников. Тем, на чьих плечах лежал воинский плащ, было позволено многое. Даже — брать любых самок низших каст.

Тёплая Мать запрещала лишь трогать тех, что не созрели и ещё не знали течки — отметки плодородия, которую дарует богиня.

Правда, чтобы осознать в полной мере, в каком маленьком и безопасном мирке он жил, Ручейку понадобилось посмотреть на необъятный мир снаружи.

Именно из-за того, что воины не работали, но ели лучше низших каст, прежний вожак — Шорох — хотел осквернить их плащи. Уменьшить богатство столов, запретить брать замужних самок низших каст — и даже заставить трудиться в поле в самые сложные дни уборки урожая.

Ручеёк был среди тех, кто поддерживал это решение. Он был близок к самым верным воинам Шороха — но сам воином стал случайно и понимал, как тяжела жизнь мийю, которым не положены оружие и плащ.

Отец был земледельцем, но его и старших братьев Ручейка убила тысяченожка, когда Ручеёк был совсем маленьким котёнком. Яд стремительной твари убивает быстро, за считанные удары сердца. И то, что она проползла в поля — это вина воинов.

Вина, за которую никто их не наказал.

Ручеёк и не запомнил толком отца, помнил лишь глубокий голос, сильные руки и плечи, на которых иногда ездил верхом. Помнил крепкие шлепки, которые получал ниже хвоста, когда не слушался — но вот лица в памяти не осталось, его будто заволокло туманом.

В то же время во время родов умерла одна из жён Шороха, сама верховная жрица Тёплой Матери. Мама Ручейка ещё кормила его молоком — и потому начала кормить и дочь Шороха, Рыжую. Так они стали молочными братом и сестрой — а Ручеёк стал не земледельцем, а получил копьё и плащ.

Из касты земледельцев перешёл в касту воинов.

Впрочем, среди воинов мало кто принимал его. Так не положено, Шорох нарушил все традиции мийю.

Ручейку было непросто, но он обещал себе не сдаваться и стать лучшим воином в лоскуте. В том числе — чтобы никто не погибал так, как его отец и старшие братья. А когда узнал о грядущих переменах, от всей души обрадовался. Шорох был великим вожаком, он смотрел только вперёд и понимал, что по старым законам мийю в Тёмной Роще не выжить.

Эти законы родились во времена, когда они жили в большом мире, а не в лоскуте. Мийю тогда были другими, их жизнь была другой.

Удивительно, но Шорох говорил даже о смешении крови среди каст, потому что всё уже давно шло к тому, что среди воинов и жрецов в жёны скоро придётся брать родных сестёр. Да, чего уж — кто-то уже брал, хотя Тёплая Мать и против таких браков.

Разве что, смелости открыто говорить о том, что согласен с вожаком, Ручейку не хватило. Его и так презирали остальные воины, хоть как-то его принимали единицы. Портить своё положение ещё сильнее он не хотел.

И эта трусость спасла ему жизнь, когда воины восстали против власти вожака.

Они сменили божество — с Тёплой Матери, что почитала труд и земледелие и благословляла урожай, на Чёрную Тень — безжалостного воина, упивающегося битвой и кровью. Тёплая Мать запрещала рабство. Чёрная Тень — нет.

Жизнь низших каст стала ещё хуже. Тем более, во время восстания погибло несколько десятков мийю. Вырезали всю высшую касту, рыжих мийю. Самок хотели сохранить, но они или бились до последней капли крови, или убивали себя сами.

Пленили лишь Рыжую. Пленил тот, кого потом убил Великий Вожак Никита — сын Когтя, главы восстания.

Мийю стало меньше, работы у низших каст — сильно больше. И, главное — воины совсем забыли о чести и творили всё, что хотели. Ручеёк не противостоял этому — и Тёплая Мать наказала его. Страшно наказала.

Хозяин светлого леса почти догнал его. Хорошо, что он больше не плевался кислотой. В остальном же — всё было плохо.

Горели лёгкие, кололо в боку, мышцы размякли, как варёная рыба. Ручеёк ослаб, Ручеёк двигался почти вслепую. Да,